Читали люди и хорошо понимали, что немцы свои угрозы и обещания строго выполняют, а все равно… оказывали помощь «прямо или косвенно».
Их никто не принуждал. Никто им не сулил наград.
Они боролись, потому что на себе испытали, что такое фашизм.
КАМУШЕК
Незадолго до начала войны Володя решил собственноручно собрать детектор. Пусть хоть и примитивный, а все же приемник. Почти год аккуратно изо дня в день посещал мальчуган занятия радиокружка и вскоре научился разбираться в электрических схемах и даже мог изготовить самостоятельно некоторые детали.
Володя достал наушники, конденсатор, контурные катушки, антенну. Не было только главного — детектора. Маленький камушек, а в нем все дело.
«Вот поедем в Киев на экскурсию, — надеялся он, — там и куплю».
Но началась войны, и мечты о путешествиях, как и о детекторе, остались где-то далеко, на другой стороне детства.
И снова мысли вернулись к приемнику. Теперь он стал более нужным, чем до войны. Немцы изо дня в день кричали, что они взяли Москву, Ленинград, что Красная Армия полностью разбита.
Володя этому не верил. Он видел, как на запад по железной дороге один за другим шли санитарные поезда с ранеными, товарные составы с разбитыми танками, изуродованными пушками на платформах.
И мальчик решил собрать приемник по уже готовым деталям. Тут же разыскал их в кладовке, тщательно протер от пыли…
«Антенну, — размышлял он, — прямо с чердака можно зацепить за грушу, никто никогда и не заметит. Вот беда только — где достать детектор?»
Собрался идти в Ракитное на базар. Может, там повезет?
За деньги ничего не купишь, даже зубной порошок. Разве что выпросить у матери десяток яиц? Но она спросит: «Зачем?» Рассказать о приемнике — разнервничается. Она ведь хорошо знает, что за голос из Москвы — смерть! А соврать Володя не может…
И тогда мальчишка находит выход. Втайне от матери он берет кролика. Правда, он поступает тоже плохо, но ведь это его кролики, он сам их вырастил.
В воскресенье утром Володя посадил в кошелку самого пушистого кролика и пошел в Ракитное.
Еще до войны бывал он с родителями на базаре. Чего там только не было в кооперативных палатках, на длинных столах, на крестьянских повозках! И товары, и продукты, и книжки, и всякая всячина. А теперь?
У входа на базар Володя прочитал объявление:
«Денежной единицей на украинских землях, освобожденных от советской власти, с настоящего времени следует считать рубль и ост-марку, выданные немецким государственным банком. Кто не захочет принять эту валюту, будет сурово наказан!
Команда полиции безопасности и службы безопасности Киевского генерального округа».
Но люди не обращали внимания на угрозу. Никто не хотел принимать «новых» денег.
По базару бродили голодные женщины, предлагая друг другу рваную детскую одежку, рамки для фотоснимков…
Правда, немного поодаль толпились настоящие торгаши, и по виду совсем иные: сытые, хитрые… Под полой у них были и соль, и мыло, и даже конфеты. И вот к ним как раз и подошел Володя.
Спекулянты выкрикивали:
— Горячие пирожки с картофелем!
— Картофельники!
— Горячий борщ!
— Кулеш!
— Картофель тушеный…
Полицай грязными руками перебирает пирожки, а дородная спекулянтка в промасленной телогрейке радушно предлагает «властям» отведать чарку доброго самогона.
Во втором ряду на низком стульчике восседает жирный, неуклюжий дедок. Тонким шнурочком поджаты губы, на лбу сеточка морщин. То и дело крутит головой, маленькими черными глазами сверлит каждого, кто проходит мимо него. Дед не прячется; перед ним разостлано рядно, а на нем иголки, зажигалки, камушки к ним, дратва, куски столярного клея, собранные колечками струны к гитаре, пуговицы, Библия, пенал с карандашами, готовальня, какие-то редкие детали к швейной машине.
Долго наблюдал мальчишка за дедом, пока не отважился наконец подойти к нему. Наклонился, поднял зажигалку и внимательно стал ее разглядывать.
— Чего тебе надо, сынок? — спросил старик.
Володя положил зажигалку на рядно и несмело сказал:
— Да у вас, наверное, нет…
— Если здесь нет, то я обязательно достану. Скажи, чего ты ищешь? — допытывается дед.
— Камушек мне надо, — признается Володя.
— Какой камушек? Для зажигалки?
— Нет…
Тот внимательно посмотрел на Володю:
— Понимаю… А что дашь?
— У меня в кошелке кролик.
— Сгодится, сгодится… — засуетился старик. — Приходи через час. Будет у меня камушек. А сейчас отойди, не мозоль глаза.
Володя пошел между рядами. Он с трудом сдерживал охватившие его волнение и радость. Подумать только: уже сегодня вечером он будет слушать передачу из Москвы!
А когда через час, толкаясь в толпе, подошел к деду, чья-то сильная рука больно сдавила ему плечо. Володя оглянулся. Над ним наклонился немолодой мужчина с рябым, словно высевками усыпанным, лицом. У парнишки будто что-то оборвалось внутри. «Полицай!» — сразу узнал он рябого.
— Пойдешь со мной! — приказал он.
— Куда?
— Я тебе дам камушка!
— Какого камушка? — не растерялся Володя. — Я у вас ничего не просил.
— А у деда просил?
— У деда просил. Для зажигалки камушек.
— Я тебе покажу зажигалку, выродок! — Полицай потянул парнишку к себе. — В полицию пойдем. Там расскажешь, чем ты, вишь, торгуешь и что ты здесь ищешь!
Володя съежился и неохотно пошел с рябым…
Рябой привел Володю в полицию.
Кошелку с кроликом забрал дежурный полицай.
— Доброе жаркое выйдет! — обрадовался он и бессовестно расхохотался.
— Шкуру отдать мне — шапку сошью! — бросил на ходу рябой.
Звякнули ключи, стукнул о каменный пол стальной болт. Володю грубо втолкнули в камеру. Влажный, затхлый воздух. Неприятный смрад ударил в нос. Под мокрым потолком едва светилось маленькое окошко, крепко заделанное решеткой.
Освоившись с темнотой, мальчуган различил в углу ведро, от которого по всей камере распространялось зловоние. Добрую половину помещения занимали нары, на которых лежали двое мужчин. Курили. Дым стлался вверх, плыл к окошку, убегая на свободу.
— За что тебя? — спросил один из них.
— Не знаю, — неохотно ответил Володя.
