электромонтёра и отмаршировав своё в ракетных войсках, Воха покинул родной Николаев и перебрался в город на Неве, где его ни одна собака не знала и менты на улице не оборачивались. Однако просчитался монтёр из Николаева, после первой же серьёзной драки выяснилось, что никто не забыт и ничто не забыто. Казалось бы, всего-то дал какому-то лоху по соплям… ну, пару зубов вышиб и мозговину сотряс, а получил… хорошо получил.
А самое обидное, что после зоны взявшийся за ум баклан был выслан на сто первый километр и стал деревенским жителем. Ни тебе тёплого моря, ни северной столицы. Живи в посёлке Лядицы. От такой обиды Воха новое место жительства иначе как с добавлением второй буквы алфавита и не называл.
С годами и гонор, и обиды сошли на нет. Жил Воха по-холостяцки, трудился разнорабочим в передвижной механизированной колонне краснознамённого треста Ленмелиорация, выпивал в меру заработка и ни о чём не жалел, ну, может, о том лишь, что всей водки не выпить.
Казина Воха не любил, считая куркулём. Как-никак, в соседних деревнях живут, и хозяйство крановщика было Вохе вполне известно. Почему-то Олег всегда успевал прибрать плохо лежащее добро раньше, чем на него пытался положить глаз Воха. Вот в прошлом году Воха хотел поживиться в бытовке молочным бидончиком, в котором привозили воду. Но пока приискивал покупателя, бидон исчез. Теперь в нём у Казина бражка ходит. По весне с заброшенной фермы привезли новый бидон, так ведь и его небось Казин сопрёт.
Сейчас, когда Казин ушёл в запой, у его помощников наступил вынужденный отпуск, который Воха также тратил на неумеренное пьянство. А мысли о бидоне и бражке разбередили природную жажду, и в одну прекрасную ночь монтёр с монтировкой в руках появился в Подсосонье.
Воха сам не мог бы сказать, на что он надеялся, направляясь к дому крановщика. Вся колонна знала, что сахар на алкогольное дело Казин переводить не станет. Олег курил самогонку из кислой падалицы, болотных ягод – шикши и голубики, а если выпадал урожайный год, то из сливы-терновки, целые заросли которой произрастали в заброшенных садах. Июнь в деле ягодного самогоноварения сезон мёртвый, и бидон в казинском гаражике стоит пустой. Карамельщики, конечно, во всякое время гонят слезу, но их первач так просто не добудешь. А Казин был ягодником и гнал для собственного потребления. Грамотен был крановщик, сливянку называл ракией, яблочную самогонку – кальвадосом, а отгон ягодной бражки – синюхой, уверяя, что синюху ещё древние греки потребляли.
Вохе было всё равно – греки так греки, лишь бы ему тоже досталось. Ведь пьёт же что-то Олег? – так, может, и поставил брагу на конфетах…
Июнь в Подсосонье – время белых ночей. В полчетвёртого и следа не остаётся ночной тьмы, и на золотых небесах спешит показаться солнце. С одной стороны, это для взломщика удобно – не надо с фонарём возиться, всё видать, как среди дня. С другой стороны, и тебя видать всякому. Умучает бессонница кого из соседских старух, выглянет она от бездельной тоски в окошко, вот тебе и свидетель. Казин, конечно, к жандарметкину мужу не потащит, сам разбираться станет, но всё равно неприятно.
Однако обошлось. К деревне Воха прошёл заглохшими садами, дорогу пересёк не скрываясь, будто кто по делу идёт, а там – и казинский двор, лишённый собаки и жены, беззащитный пред всяким злоумышлением.
Сарай встретил взломщика незапертым замком, болтающимся на одной дужке. Выходит, зря тащил с собой монтировку. Но кто же подумать мог, что куркулистый Олег, даже упившись до зелёных человечков, способен забыть о замке?
Воха осторожно приоткрыл дверь и проник в сарай.
Муровина, не прибранная, но сдутая, похожая на расстеленный для просушки тент, Вохиного внимания не привлекла, а вот готовая к пуску катапульта заинтересовала немедленно. Монтёр из Николаева с ходу усёк, что эта штука по его части, хотя предназначение её казалось неясным. На трансформатор не похожа, на распредщит – тем более. Скорее уж – стойка КИП для какого-то сложного производства. Но что за производство в сарае?
Всё-таки первым делом Воха исследовал бидон, с горечью убедился, что тот пуст, а затем вновь обратил взоры на бандурину. Заглянул под приставку, проверил, что она хорошо изолирована, да и кабеля не видать. Значит, всё обесточено, не для дела Казин бандурину приволок, а попросту, желая раскурочить на запчасти. Любопытствующий монтёр ступил на подставку, вытянув шею, заглянул сверху, но и там силового кабеля не обнаружил. Пожал плечами, пророчески произнёс крылатое слово: «Поехали!..» – и небрежным жестом ткнул в панель сенсорного управления.
В сарае неярко полыхнуло сапфировыми отблесками, и неосторожный домушник унёсся прочь от родимого сто первого километра в далёкую и такую чужую Синляндию.
Глава 4
Катарсис
Хмурый и небритый, с больной головой вышел Олег Казин со двора. Что и в какую сторону его влекло, не мог сказать он сам. Просто душа больше водки не принимала, да и не было в доме водки. Прикрыв калитку, Казин постоял в задумчивости и двинулся по улице, куда вели непрочные ноги. Брёл себе, покуда не натолкнулся на тётку Фаину, проныру и прогляду, которой всего больше опасался собравшийся на дело Воха.
– Здоров будешь, Олежек, – приветствовала тётка нетрезвого мелиоратора.
– Вашими молитвами, тётя Фаня, – отозвался приученный к вежливости Олег.
– А чего ты среди ночи в сарае варил? – немедля перешла к делу Фанька, видя, что Казин беседовать не расположен и сейчас пошлёпает дальше.
– Ничего я не варил! – возмутился крановщик. – Пьяника ещё зелёная, да у меня и аппарата не бывало.
– Да я не про то, – отмахнулась Фаина, отлично знавшая, что аппарат у Олега есть, но покуда стоит без дела, ибо и шикша и голубика только начали наливаться. – У тебя ночью в сарае свет мигал, вроде как электросварка. Вот я и подумала, чего это ты ночью мастеришь?
– А!.. – отмахнулся Казин, разом вспомнивший, что оставил бандурину неприбранной на самом виду. – Так это я кронштейны варил, полки хочу новые настелить.
– А у тебя, что, сварка есть? – залюбопытствовала проныра.
– На ремонтном одолжил, – нашёлся Казин, – потому и варил ночью, что с утра отдавать.
– Понятно, – согласилась любознательная соседка. – А ты радио сегодня слушал?
– Ну… – непонятно ответил Казин.
– Ничего-то ты не знаешь, – поделилась новостью Фанька, – а по радио сообщение было: инопланетяне прилетели. Высадились где-то там, а наши теперь с ними контракт делать будут.
– Тоже нашла новость, – зачем-то признался Казин. – Я этого инопланетяна ещё на позатой неделе видел, на Марьином ручье. Маленький такой, зелёный, вроде чёртика. Реинкарнаторы у него забухли.
– Да уж как ты бухал, вся деревня видала. Надо же, до зелёных чёртиков допился!.. Гляди, Олежка, как бы тебе следом за Витяем в канаве не очутиться!
– Как-нибудь, – прервал нравоучение Казин и поспешил к дому.
Хотелось похмелиться, но Казин знал, что пить больше не будет, иначе всю жизнь пропить можно. В душе наступило просветление, сильнее опохмелки Олег Казин жаждал полезной деятельности. Прежде всего следует прибрать с глаз подальше раскиданные инопланетные вещи, чтобы не вздумали больше мигать среди ночи, а потом бежать к ручью, отгонять кран. Если Фанька не соврала, то впереди и впрямь замаячил импортный контракт, а к такому делу следует готовиться заранее. Главное, не упустить своё, а там – наживём взамен погубленного. И пусть Ганна сдохнет со злости!
Глава 5
Акме
Вохе некогда было ни удивляться, ни пугаться, ни даже рассмотреть толком, куда его занесло. Громоподобно хрюкнуло в небесах, что-то гибкое и липкое обхватило несчастного, спеленав крепче чем акушерка младенца, и потащило в распахнутую пещеру пасти.
– Ма-а-ма!.. – совершенно немужественно закричал бывший хулиган, а его уже бросило во тьму внутреннюю, уложило, так и не распеленав, на мягкое и тёплое, а затем в губы ему ткнулось что-то подозрительно напоминающее соску.
Воха завертел головой, стараясь уклониться, но настырный сосец втиснулся между сжатых зубов. Воха
