Похохатывая, Купр быстро прошел назад, почти задев Лану.
Девушка почувствовала слабые петрушечные флюиды, к которым теперь примешивался отчетливый запах сырости.
Завращалось корабельное колесо.
- Катастрофный! Беречь белокурую! - Энергичные приказания раздавались сзади. - Из омегаплана не выпускать! Ухаживать, кормить! Пока я займусь налаживанием Глаз Босха, приставь к ней меченого Ишачу, он самый надежный. И кого-нибудь из новых минус первых... Смотри у меня! Позицией отвечаешь!
И опять в кабине воцарил полумрак.
'Экзерсис, экзотик, эллипс, эвтаназия, эволюция - кругом сплошное 'э-э-э', но...'
Лана подвигала босыми ногами. Оказалось, что они свободны.
И в этот момент девушка почувствовала, что где-то там, далеко, мается Дезидерий.
Закрыв глаза, она увидела металлическую стену, которую ее приятель не может, не знает, как преодолеть.
И она представила, как голыми ступнями прикасается к холодной плоскости, и тепло из свободных ног начинает переходить в бронзу, и, усиливая давление, круговыми движениями Лана изо всех сил стала тереть стену, и скоро, очень скоро, на гладкой поверхности появились бугорки мышц и островки лопаток, которых почему-то было три.
Перед Дезидерием теперь была чья-то спина, а Лана прошептала: 'не останавливайся, Дезидерий, сейчас нельзя останавливаться'.
Потом пленница открыла глаза и улыбнулась.
'А ведь 'э' - неправильная буква, хоть и есть сходство с омегой. Нет, не то... Ничего у чесучового не получится... 'Э' слишком раскрыто, всего один большой овал, и перемычка в центре слишком прямая. Не должно быть перпендикуляра к разомкнутому кругу! Нет, совсем не то... Но какую же?... Какую же она рисовала?'
Скрип штурвала прервал раздумья. На этот раз Лану посетили сразу двое.
Один из них, высокий и сухопарый, одетый в цыпленочного цвета комбинезон, с золотистой шерсткой на открытых частях тела, с длинными руками о двух локтях и глазами навыкате, с фосфоресцирующим оранжевым пятном на щеке и коричневым мешочком на груди, болтающимся на привязи вокруг шеи, принялся разбинтовывать руки девушки.
- Дева, я лембой Ишача. Ты нас не бойся... Его Пуэрперальность сейчас занят. Он теперь с Глазами Босха долго будет возиться. Там что-то серьезно нарушилось... Ишь, как Катастрофный туго запеленал... Но ничего, ты не бойся, мы с Кикпляскиным аккуратненько тебя развяжем, а потом будем ухаживать, кормить, поить. Я хорошо знаю, как с молодежью обходиться, и кикимору научу. Кикпляскин у нас способный ученик, он уже много учился. - Ишача кивнул головой в сторону, где второе существо сматывало бинты.
А было оно маленькое, пузатенькое, черненькое, большеротое, с тонюсенькими ручками, и одето в драную синюю курточку не по размеру. Кроме того, существо не отличалось четкой координацией движений, отчего бинты все время путались и захлестывались друг за друга.
'Маленького хочется взять на ручки... Пузыречек кругленький... А длинный похож на худого медвежонка-переростка. И шерстка кудрявистая... А ведь они славненькие уродцы', - и Лана принялась помогать Ишаче и Кикпляскину освободившейся рукой.
13
'Интересно, а почему все-таки наша улица называется Шаговой?' - Дезидерий пешком спускался с девятого этажа. Лифт с одиннадцати вечера и до семи утра не работал.
'Вот все говорят, что название улицы связано исключительно с ходьбой. Шаг, шагать, Шаговая... Но это совсем не интересно. Уж очень тривиально! Надо бы чего-нибудь эдакого'...
Над лестничной площадкой потолок был похож на пятнистую шкуру какого-то животного. Черные пятна на белом фоне.
'Как Ланины бабочки, которых кто-то расплющил по побелке... Надо же, получилось очень похоже на горностая. Я иду под покровом королевской мантии'.
Неровные пятна копоти над головой были следами сгоревших спичек.
Если у спички слегка послюнить и расщепить кончик, а потом приставить серой к коробку, направить вверх и, придерживая большим, щелкнуть указательным пальцем, то загоревшаяся спичка полетит и приклеится к потолку. Там она будет гореть несколько секунд, освещая темную лестничную площадку.
В подъезде собирались разношерстные компании, часто развлекавшиеся таким образом. Следы их деятельности и чернели на потолке.
'...да-да, Шаговая... Ага, есть... Ну, предположим, дело было так... Давным-давно в этих окрестностях жил батрак по кличке Ша... Странная какая-то кличка... Ладно, пусть кличка была сокращением от слова 'шабер', столь любимого отцом батрака, который был мастеровым и часто пользовался этим инструментом... А еще отец батрака, воспитывая сына, часто приговаривал: 'счас, как приварю шабер!'. Со всеми вытекающими последствиями... Так и приклеилось к сыну 'ша' да 'ша'... 'Ша, подойди сюда! Ша, пойдем погуляем? Ша, хочешь конфету?' А что? Звучит вполне... Знать бы точно, что такое 'шабер'... Потом он вырос, а кличка 'Ша' осталась... Так, хорошо'...
Дезидерий спускался, левой рукой чуть касаясь стены. Так было легче фантазировать.
'...трудна была безрадостная жизнь быстро повзрослевшего Ша. Батрачил он на хозяина. Каждый день в поте лица своего валял по десять пар валенок в сырой мастерской, а денег на прокорм семьи еле-еле хватало... Стоп. А какая у него была семья? Ладно, пусть для начала будет вечно злая, простоволосая жена-грымза и штук пять пооборванней и поголодней детей. Так... Валял и валял он себе валенки, но вот однажды в пуке шерсти нашел древнекитайскую игру го'...
Дезидерий остановился, прислушался и посмотрел на часы. Из-за дверей квартиры на пятом этаже раздавались стоны. Они отличались строгой периодичностью: два протяжных, промежуток в десять секунд, три коротких, почти покашливание, опять промежуток, и все повторялось.
'А ведь он парень на вид ничего. Вроде здоровый. Без видимых дефектов'.
Дезидерий вспоминал хозяина квартиры.
'Вежливый. В лифте всегда здоровается. Чего ж это он так мучается? Ведь как ни пройдешь мимо дверей, то всегда слышишь эти жуткие стоны. И всегда по часам можно сверить их модуляцию... Два длинных, три коротких... Спросить бы его как-нибудь, да неудобно как-то... Может быть это у него вселенские муки совести проклевываются? Скажем, 'ты в ответе за свою розу', или еще что-нибудь'...
Дезидерий возобновил прерванное движение по ступенькам.
'...как же попала игра го в пук шерсти для валенок?... Ага, шерсть была овцебычья, а овцебыков... нет, не пойдет... Овен и Телец... овнотелец славный шерстистый зверь, очень редкий... овнотельцов тех остригали монахи в древнем тибетском монастыре. Или не тибетском? Скажем, Мефодиева Пустынь... Полубратья полуордена Страха и Трепета... Но совершенно точно то, что монахи те были поклонниками го и частенько, отложив в сторону ножницы, играли. Но строгий настоятель им запрещал отвлекаться. Основной-то доход монастыря был от продажи редкой овнотелячей шерсти... Ох, чего-то и я отвлекся... Да... Монахи в страхе перед настоятелем спрятали все игровые принадлежности в пуке шерсти, а потом забыли. Шерсть же продали на валенки. Ну вот, теперь вроде складно'...
Рука, все это время совершавшая касания стенки, задела жесть почтовых ящиков.
И это означало, что спуск завершен.
Дверь открылась в ночь.
Продолжая импровизировать, Дезидерий вышел на безлюдную Шаговую улицу.
'...батрак Ша случайно нашел игру, заинтересовался, и сам, без посторонней помощи, быстро понял принцип го. Освоил нужные приемы... В общем, гением оказался по части го. Самородком... Дальше-то что? Ага... Стал батрак Ша ходить по базарам и ярмаркам, предлагая сыграть в го на деньги... Конечно же, всех поголовно обыгрывал!... Так... В конце концов, сколотил себе Ша состояние. Стал очень богатым... Жена его сделала химическую завивку, принимала ванну с пеной два раза в день, похорошела и больше не ругалась... Дети растолстели на шоколаде и целыми днями играли в супернинтендо... Ха-ха-ха! Ну, это я уже слишком! Где ты, о, мой внутренний цензор? Спишь, старый брюзга, как и всегда'...
Настроение явно улучшилось, и, при входе в парк Ристалия, Дезидерию уже не казалось, что цель его ночной вылазки совсем уж глупа и безумна.
