Даже не поблагодарив нас за ценную информацию, владелец мотороллера стартовал в указанном направлении.
— Ох, не завидую я угонщику, — глядя на удаляющегося босоногого парня в зеркальце заднего вида, покачала головой Ирка. — Подбитый глаз и расквашенный нос ему обеспечены!
— Это как минимум, — согласилась я, не испытывая к неудачливому преступнику ни малейшей жалости. — Ну? Чего мы торчим на одном месте? Я же сказала: гони ко мне на работу! У меня есть план, и я не хочу от него отступать!
Сосредоточенная и решительная, я переступила порог родной телекомпании, удостоив кемарящую над недовязанным носком Бабулину сдержанного кивка.
— Тринадцать сорок пять! — злорадно объявила мне в спину противная старушонка время моего появления.
— А я на больничном! — не останавливаясь и не оглядываясь, отбрила я.
Прошагала по пустому коридору к редакторской, толкнула дверь, отчего-то снова закрытую, хотя уже лишившуюся достопамятного рукописного плакатика, накладывающего вето на появление торговых представителей и киллеров. Открыла дверь и… снова ее закрыла.
Потрясла головой, протерла глаза, опять заглянула в кабинет — и устало привалилась к косяку. В редакторской не было ни одной живой души, зато, похоже, ожидалось скорое появление душ мертвых: с крюка в потолке свисала старательно свитая петля из нежно-розового капронового шнура, замечательно подходящего для плетения макраме. Устрашающее рукоделие гостеприимно покачивалось точнехонько над моим рабочим столом!
Разумеется, я подумала, что мои неугомонные киллеры проникли в помещение телекомпании (вот ведь рано кто-то убрал запретительное объявление!) и приготовились ухлопать меня прямо на трудовом посту. Потом скажут — мол, наложила на себя руки, находясь в глубоком творческом кризисе!
Ну так я им покажу кризис!
Кипя от злости, я проследовала в эфирную аппаратную — уж там-то всегда кто-нибудь есть. Сейчас соберу толпу, устроим облаву на моих преследователей, поймаем и побьем! Это как минимум…
— Привет, я…
Начатая фраза осталась неоконченной.
— Тсс! — обернув ко мне сияющее улыбкой лицо, прошипел выпускающий видеоинженер Митя.
Рядом с ним, часто вздрагивая плечами, сгорбился режиссер Славик.
Через большое стекло аппаратной я посмотрела в студию. За столом в удобных креслах восседали Настасья и незнакомая мне дама, похожая на бультерьера в агрессивном макияже. Размахивая каким-то флаконом, бультерьер говорил речь.
— Благодаря этому удивительному средству ваша кожа приобретет прекрасный цвет лица! — услышала я.
Славик всхлипнул и забился в припадке.
— И такие перлы — весь эфир! — сообщил мне ухмыляющийся Митя.
Он покосился на Славика, напрочь позабывшего о своих обязанностях, и рявкнул в микрофон:
— Настя, затыкай ее, тридцать секунд до финиша!
Настасья, похожая на восковую персону, по недосмотру мастера слепленную с отвисшей челюстью, с трудом ожила, деревянно кивнула и, перекрывая бубнящего бультерьера, нарочито-радостно возвестила:
— Спасибо вам, Нина Петровна, за интересный рассказ. Уважаемые телезрители, у нас в гостях была косметолог-фитолог Нина Петровна Басова.
— Закругляйся, — велел Митя.
Но Настя, очевидно, слишком долго молчала, потому что ее вдруг словно прорвало, причем текстами, беспрецедентными по глупости:
— Так мало осталось на Земле мест, где еще можно встретить настоящего профессионала!
— В Красную книгу их! — мучительно хохоча, прорыдал Слава.
— Но по всей Кубани, от океана до океана… — с подъемом продолжила Настя.
— Кончай ее! — выкрикнул рыдающий от смеха режиссер в паузе между хрипами.
Митя послушно увел студию, обрезав Настасью на полуслове: «И хочется!..»
На экране под веселенькую музычку заплясали титры.
— Вот интересно, чего же ей хочется, — снимая наушники, задумчиво произнес Митя.
— Мне бы после такого эфира захотелось повеситься! — ляпнула я и тут же осеклась. Еще накаркаю!
В коридоре хлопнула дверь: вышла из студии раскрасневшаяся под софитами Настя. Я покинула аппаратную, подождала, пока она распрощается со своей гостьей, потом подошла к ней и тихо поинтересовалась:
— Настена, ты в курсе, что делается у нас в редакторской?
— А что?
— Что? Там с потолка свисает веревочная петля! Интересно, для чего? Вернее, для кого? — Я снова начала сердиться.
— Для кого — еще не решили, — абсолютно невозмутимо сообщила Настя, направляясь в сторону редакторской. Удивленная, я пошла за ней. — Ребята снимают социальную рекламу, что-то такое про малый бизнес. Мол, заплатил налоги — и спи спокойно вечным сном! Антураж приготовили, а подходящего персонажа никак не найдут, думали нашего Дмитрия Палыча уговорить, но он отказался наотрез. Парни бросили все как есть и побежали по этажам искать добровольца. Ты не хочешь?
— Нет!!
Мы вошли в кабинет, Настя швырнула на стол папку с текстом и рухнула на диван. Я присела рядом, опасливо косясь на петлю, зазывно покачиваемую сквозняком.
— Ладно, с этим разобралась. — Я потерла щеки, вспоминая, зачем, собственно, пришла. Ах, да! — Настя, помнишь, ты рассказывала мне, что Галка — ну, Осения из «Изиды», консультировала какого-то дельца, регулярно делала ему прогнозы на бизнес? Ты случайно не знаешь, кого именно?
— Знаю, — кивнула Настя, потягиваясь. — И именно случайно! Как-то я пришла в салон и столкнулась с жутко интересным мужиком: прическа, костюм, парфюм — все просто отпадное! Этот шикарный тип как раз вышел от Осении с зелененьким конвертом в руках — ты знаешь, она всем своим клиентам такие конвертики давала. Вышел, значит, сел в роскошный белый «мерс» и уехал, а я зашла к Галине и спросила, кто он такой.
— И кто же? — поторопила я рассказчицу.
— Фамилию не помню, только имя — Аркадий Валентинович. Богатый дядечка, бизнесмен и, заметь, холостяк. — Настя мечтательно вздохнула.
— Все точно! — воскликнула я, имея в виду не Настину информацию, а свои собственные рассуждения, в правоте которых я сейчас лишний раз убедилась.
Ну что ж, переходим к следующей фазе операции!
Оставив Настю мечтать о холостом принце на белом «Мерседесе», я спустилась этажом ниже, в коридоре редакции «Живем!» отследила и изловила куда-то спешащего Генку Конопкина, загнала приятеля в угол и помахала перед ним сторублевкой:
— Генка, я решила одолжить тебе денег!
— Добровольно, будучи в здравом уме и твердой памяти?! Подобное в моей практике случается впервые, — заметил Конопкин, проворно пряча купюру. — Вероятно, тебе что-то от меня нужно?
— Информация, — кивнула я. — Помнишь, я показывала тебе некий список, и ты узнал в нем одного человека, его зовут Аркадий Валентинович, он владелец нескольких ювелирных магазинов? Так вот, мне непременно нужно проникнуть к нему в дом.
— Прямо сейчас?
— Чем раньше, тем лучше! Вопрос жизни и смерти, не дай бог, конечно…
— А какой сегодня день? — Генка задал мне совершенно неожиданный вопрос.
— Суббота!
— Суббота? А что же я делаю в редакции? — Конопкин потер виски. — Ах, да, правильно! Вчера была
