своими ногами пройдет!
— Я пройду, пройду! — услышали мы знакомый голос бабы Раи.
— Нет уж, своими ногами дома ходить будете! — отчеканила Алка. — Положен вам повышенный комфорт — получайте! Сказано, на каталку, значит, на каталку!
— Хорошо, хорошо, я не против!
Раиса Павловна, похудевшая и побледневшая, выдвинулась из комнаты, шаркая растоптанными тапками. Эта заношенная больничная обувь и сиротская ночнушка в увядших блеклых цветочках, которыми побрезговала бы самая голодная пчела, никак не вязались с образом VIP-персоны. Я снова подумала, что повышенное внимание, которое оказывают скромной пенсионерке в этой больнице, очень подозрительно. Разве что в отделении объявлена неделя беспрецедентных скидок для бывших пахарей и сеятелей отечественной нивы просвещения?
— Белье вниз, — распорядилась Алка.
Я, задумавшись, едва не потянула вниз собственные штанишки. Слава богу, Трошкина все держала под контролем. Она злобно шикнула, шлепнула меня по руке и сама скатала в комок простынку вместе со спрятанным под ней барахлом. Я пособила ей пристроить узел на подножку каталки, а затем мы помогли бабе Рае улечься на передвижное ложе. К счастью, наша дряхлая подружка держала свои очки в руке и знакомых ей лиц раньше времени не разглядела.
— А вы, уважаемая, проветрили бы пока помещение! — ворчливо посоветовала Трошкина тетке- сиделке. — Духотища, как в казарме! Я бы на месте больной уже пожаловалась на плохой уход!
Под грохот спешно распахиваемых оконных рам мы без промедления выкатились в коридор и устремились по знакомому маршруту к лифту, однако на полпути услышали позади встревоженный голос сиделки:
— Эй, куда это вы? Мимо кабинета проехали!
— Поднажмем! — сказала я Трошкиной и, понимая, что пришла пора ввести в курс дела Раису Павловну, быстро сказала:
— Баба Рая, это мы, Индия и Алла! Сохраняйте спокойствие, все в порядке, мы вас отсюда вытащим.
— Ой, деточки! — старушка поспешно нацепила очки и завозилась, рискуя сверзиться с летящей каталки.
На повороте наш неуклюжий транспорт занесло, простынка слетела на пол, туда же шлепнулся узел с вещами, а еще Раиса Павловна потеряла тапки. Я вовремя подхватила и обувь, и узел с одеждой, перебросила все добро бабе Рае. За улетевшей, как в «Мойдодыре», простыней сбегала Алка.
— Эй, в чем дело? Вы куда больную повезли? — донеслось сзади.
— Внимание, баба Рая, мы приближаемся к лифту, — скороговоркой завела Трошкина, заранее нацеливаясь указательным пальцем на кнопку вызова кабины и выглядя при этом точь-в-точь как суровый красноармеец со знаменитого плаката «Ты записался добровольцем?». — Ложитесь, держите вещи и молчите. Инка, накрой ее простыней!
Я с сожалением отметила, что побывавшая на полу коридора простыня утратила первозданную чистоту и свежесть, но сокрушаться по этому поводу было не ко времени. Завывающий лифт шел к нам снизу, голосящая сиделка бежала сзади. Соревнование в скорости выиграла техника, лифт подоспел раньше, чем сиделка. С каталкой в качестве тарана мы ворвались в кабину, и хищно лязгнувшие дверцы отсекли погоню.
— Как зуб? — сочувственно спросила меня лифтерша.
— Выпал, — нервно перебирая ногами, брякнула я первое, что пришло в голову.
…Понимая, что он задерживает всю бригаду, Васенька очень торопился. Едва натянув штаны, он выскочил из туалета и уже на бегу цапнул молнию ширинки. Закон подлости сработал мгновенно: металлический язычок бегунка треснул и отломился. Васенька ахнул, испуганно оглянулся и судорожно заскрипел ногтями по металлу, пытаясь подцепить инвалидный бегунок. Закон подлости вновь проявил себя во всей красе: именно в этот пикантный момент двери лифта разъехались, и в пустом дотоле коридоре появились люди. Васенька прикрыл сломанную застежку ладонями и подался ближе к стене, пропуская мимо каталку, но даже естественное смущение не истребило в нем могучее детско-юношеское любопытство, так что смотрел он в оба глаза, хотя и искоса.
Девицы, толкающие больничный транспорт, были те же самые — красавица в голубом и замухрышка в зеленом, а вот с грузом на каталке произошли пугающие метаморфозы. Беленькую простынку сменила серенькая, у накрытого ею тела обнаружилась огромная выпуклость в средней части, жутковатые зеленовато-рыжие косы сместились в изножие каталки, а там, где они были раньше — с правого боку неведомого организма, — болтался длинный хвост, густо поросший блестящей светло-коричневой шерстью. Васенька, точно завороженный, уставился на этот меховой фрагмент и клейким взглядом как будто выдернул его из-под простыни: хвост золотистой змейкой скользнул на пол. Студент машинально наклонился, но красотка в голубом вовремя заметила потерю органа равновесия, вернулась и первой подняла хвост.
— Это мое! — неласково предупредила она Васеньку.
— Ради бога! — пробормотал он, спешно сторонясь.
И посмотрел вслед красавице со смешанным чувством страха и сожаления. Полученная Васенькой душевная травма распространялась и на его чувство прекрасного. Андроидица в голубом была настоящей красавицей, и из чисто эстетских соображений Васенька предпочел бы, чтобы мохнатый хвост трансплантировали не ей самой, а ее неказистой спутнице.
В клизменной за время нашего отсутствия никаких изменений не произошло, за закрытой дверью туалета все так же шумно происходил штатный процесс. Быстро распотрошив узел с нашими пожитками, мы с Алкой живо переоделись. Медицинские костюмчики и испачканную простынку сунули в мусорный бачок, бабу Раю, чтобы не замерзла в ситцевой ночнушке, облачили в теплый синий халат и дернули прямиком к выходу.
— Ой, деточки, я за вами не поспеваю! — растерянно пролепетала старушка.
— Ты справа, я слева! — кивнула мне Трошкина.
Мы подхватили бабу Раю под мышки и таким макаром выволокли на пандус. С него как раз скатывалась задним ходом машина с красным крестом. С трудом дождавшись, пока она освободит проход, мы тоже спустились, юркнули за угол здания и со всей возможной скоростью припустили в сторону, противоположную проходной будке. Честно говоря, маршрут отступления мы заранее не наметили, действовали спонтанно, но инстинкт нас не подвел. На заднем дворе за хозпостройками обнаружился забор, а в нем — вполне удобная лазейка. Через нее мы попали на территорию травмпункта, а там никакой охраны не было.
От крыльца, на ступеньки которого кособокими прыжками взбирался какой-то гражданин на одиноком костыле, отчаливало пустое такси. Мы с Трошкиной остановили машину сдвоенным криком и через несколько секунд уже катили в наемном экипаже по ночному городу. Алка, усевшаяся впереди, сказала водителю, куда ехать, но в процессе движения я успела пошептаться с бабой Раей, и наши планы изменились. Мы передумали ехать к себе домой.
— Улица Пороховщикова, дом, где круглосуточная аптека! — наша дряхлая подружка громко объявила таксисту новый адрес.
— А номер квартиры я не помню, но на месте как-нибудь найду, — сказала она уже тише и не всем, а только мне одной. — Была я там как-то раз, еще когда супруга Валентина Иваныча, царство ей небесное, жива была и деток своих навещала…
— Навестим и мы, — подытожила я.
Беготня с каталкой меня здорово разогрела и подготовила к финишному рывку.
Глава 17
Игорь Валентинович Солоушкин с удобством расположился на кожаном диване в своем домашнем кабинете и под прикрытием развернутого «Экономического вестника» читал вложенный между страницами
