человеку.
– Кому это? – ревниво спросила Ирка, которой явно не хотелось расставаться с веселыми снимками.
– Зачем тебе это знать? Полчаса назад ты клялась, что будешь держаться от этого дела в стороне, – напомнила я.
– А! Точно, – неохотно согласилась подруга. – Но как же тогда я передам кому-то фотографии?
– Очень просто! – Я обрадовалась, что Ирка так легко согласилась. – Сбегай в парк и оставь конверт на той самой лавочке. Через пару минут его заберут.
Я вопросительно посмотрела на Лелю, она улыбнулась и кивнула.
– Ладно, – выдавила из себя Ирка. – Еду к кондитерской.
– Она уже едет к кондитерской, – передала я Леле информацию вместе с трубкой.
Она молча включила зажигание. Машина плавно вывернула с обочины на проезжую часть. Минут через пять мы подъехали к парку со стороны, противоположной кафе «Сан-Пигаль».
– Куда идти? – заглушив мотор, спросила Леля.
Я опасливо посмотрела в окошко и задавила в себе благородный порыв вызваться добровольцем и сопроводить ее к месту. С тыльной стороны парк был пугающе темен и пуст. Ни души, если не считать обитающих вблизи пруда уточек, которые, скорее всего, давно спят и даже не крякнут, если на меня нападет какой-нибудь маньяк из числа еще не обезвреженных Иркой.
– Видите вон те елочки? – потыкала я пальцем в темноту. – Идите по дорожке между ними до самого конца аллеи. На крайней скамейке будет лежать белый конверт, фотографии в нем.
– Я быстро, – пообещала девица, выбрасывая из машины сначала на зависть длинные ноги, а потом и все остальное. – Не уходи, я тебя отвезу.
Я отметила, что мы с очаровательной порнозвездой перешли на «ты», и оценила смелость, с которой красотка внедрилась в темную аллею. Тут затрезвонил мой мобильник. На сей раз мне удалось включить его без затруднений.
– Я все сделала, как ты просила, – отрапортовала Ирка. – С тебя причитается, угостишь меня тортиком. Кстати, я все еще рядом с кондитерской.
– Прямо сейчас не получится. Мне нужно в студию, у меня срочная работа.
– Тогда завтра, – вздохнула подруга. – Пока!
– Увидимся, – рассеянно отозвалась я, думая, не позвонить ли мне Коляну. Решила все-таки позвонить. И, набрав номер мобильного мужа, скороговоркой сказала в трубку: – Колюша, я немного задержусь, у меня экстренный эфир. Извини, разговаривать некогда, мне пора бежать!
Уф! Колян даже вякнуть не успел, не то что задать мне какой-нибудь неприятный вопрос!
– Привет! С вами вновь программа «Радиомобиль» и я, Игорь Раскатов! – будто дождавшись, пока я закончу разговоры, радостным голосом сказало радио.
– Привет, Гоша, – машинально ответила я.
Гоша Грохотулин, известный слушателям «Авторадио» как Игорь Раскатов, – мой старый знакомый. Когда-то мы вместе вели на телевидении ежедневную программу в прямом эфире. Тогда я имела возможность убедиться в том, что Гоша – не только на редкость талантливое трепло, но и невероятный оптимист. «Все к лучшему в этом лучшем из миров!» – любил повторять Гоша. Его непоколебимая вера в данный тезис доходила до абсурда. К примеру, когда однажды в эфир позвонил человек, у которого после продолжительной болезни скончалась любимая бабушка, Гоша «утешил» его, заявив: «Похороны – это, конечно, дорого, но представьте, сколько вы сэкономили на лекарствах!» Естественно, Грохотулина с телевидения уволили.
– Итак, сейчас я расскажу вам о пробках! – объявил Раскатов-Грохотулин. – Кстати, спасибо всем, кто снабжает нас оперативной информацией о ситуации на дорогах! А ситуация эта такова: в настоящий момент имеют место быть пробки на улице Зеленой от Драмы до Дома книги, на Белогвардейской напротив сквера со слоном, на выезде из микрорайона Водников и на въезде в Пионерский. Стоят машины на пересечении Куприна и Рыночной. На Первомайской напротив Дворца бракосочетаний не работает светофор. Под Толстовским мостом авария: «Ока» оч-чень эротично залезла под поворачивавший длинномер, и теперь полсотни машин ждут, пока гаишники расцепят объятия сладкой парочки.
Гоша громко захохотал. Я приглушила звук и посмотрела в окошко.
Из темной аллеи легкой спортивной трусцой выбежала длинноногая Леля.
– Все нормально? – спросила я, дождавшись, пока она сядет в машину.
– Сейчас посмотрю, – Леля открыла конверт, содержимое которого нельзя было изучить в темном парке.
Подавшись вперед, я через широкое плечо атлетически сложенной красотки еще раз посмотрела на снимки. Теперь, когда мне было известно, что в роли партнера-блондина выступал Борисов, мне казалось странным, что я не узнала его сразу. Личность партнера-брюнета продолжала меня интриговать, но я постеснялась спросить у Лели, кто таков этот герой-любовник. И вдруг меня словно током ударило, я аж подпрыгнула на сиденье: темный профиль второго мужика с поразительной точностью наложился в моем сознании на изображение носатой «кукушечки»!
– Аслан Буряк! – не удержалась я от восклицания.
– И этого узнала? – Леля медленно обернулась ко мне.
Я только развела руками – мол, простите за сообразительность!
– Да, это Аслан. – Леля бросила фотографии на соседнее кресло. Снимки веером рассыпались по сиденью, скользнули по нему и полетели на пол.
– Испачкаются, – заметила я.
– Ерунда, этому мусору место на помойке, – ответила Леля, зажигая сигарету.
Я подумала, что моя подруга непременно поинтересовалась бы адресом той помойки, очень уж ей приглянулись веселые снимки. Меня же занимало другое: сколько же у Лели любовников? Алик Дыркин, Борис Борисов, Аслан Буряк – выходит, никак не меньше трех! И это при том, что на безымянном пальце правой руки бодибилдерши красовалось гладкое золотое колечко, из чего можно сделать вывод о наличии у нее законного супруга. Удивительно безнравственная особа!
– А что, Дыркин в фотосессии не участвовал? – не удержавшись, съязвила я.
– Кто такой Дыркин? – Леля глубоко затянулась табачным дымом.
– Наверное, он представился вам как Сударев, – догадалась я. – Обманщик! Он был Дыркиным. И любовником Елены Роговой...
Не знаю, зачем я это сказала! Кажется, мне захотелось уязвить аморальную красотку сообщением о том, что ее дружок изменял ей с другой женщиной. Так сказать, платил неверной Леле той же монетой.
– Любовником Елены Роговой? – повторила Леля.
– Ага и стал жертвой ее ревнивого мужа. Или все-таки не мужа? Болтался ведь на месте преступления какой-то гориллообразный тип с наколкой... – продолжала делиться я переполнявшей меня информацией. Меня словно прорвало, я и хотела остановиться, но не могла!
– Отлично, – абсолютно не к месту заметила Леля, ожесточенно вкручивая в пепельницу недокуренную сигарету.
– Вы не могли бы не курить? – запоздало попросила я. – Я с трудом переношу табачный запах, мне от него дурно.
Леля искоса посмотрела на меня и полезла в бардачок автомобиля.
– Сейчас будет хорошо, – пообещала она, вытаскивая аэрозольный баллончик.
Я думала, девушка освежит свое дыхание какой-нибудь ментоловой пшикалкой, но Леля меня очень удивила. Встряхнув баллончик, она прыснула в лицо мне!
– Что... – начала я озвучивать возникший у меня вопрос, но договорить не успела.
Темнота, окружающая машину, как море – маленький островок, хлынула в салон. В чернильных переливах заплясали, кривляясь, носатая ворона, многорукий спрут с лицом моей соседки Клавы и венецианский мавр-душитель. Отелло вздыбился надо мной, как черная волна, стиснул одной рукой мое горло, а другой сердце и сказал голосом Сереги Лазарчука: «Все, каюк!»
И на этот раз я была склонна с капитаном согласиться.
Ирка стояла в пробке, проклиная прочих участников дорожного движения и градостроителей, проложивших в краевом центре такие узкие улицы, на которых трудно было бы
