Толпа, собравшаяся на «Айс-сноу-шоу», восприняла нездоровую суету в жюри как часть развлекательной программы, тем более что лица уважаемых деятелей искусства были видны только первым рядам. Дикий визг Елизаветы Тягун многие приняли за помехи при настройке акустической аппаратуры, а вокализы Эди Кунака и его команды — за распевку перед концертом. Любители православного хард-метала уже выкрикивали из толпы: «Даешь всеношную!», и продюсер группы «Епархия» Юрий Юбкин отчаянно спорил в сторонке с директором туркомплекса, вымогая гонорар за спонтанное выступление.
— Какой гонорар? Мы на заказник не подписывались! — отбивался директор, демонстрируя знание профессиональной терминологии.
— Не заказник, а ночник на открытой площадке! — наседал Юбкин, широким взмахом руки указуя на горы, высящиеся вокруг, как гигантские трибуны стадиона.
— Я лично никого петь не просил! — возражал директор. — Они сами заголосили! За работу в жюри солист ваш взял коньяком! А это «Мартель», между прочим!
— Половину коньяка выпили балерина и скульптор! — напомнил Юбкин. — Если бы не Эдичкин «Мартель», они до сих пор были бы в шоке после нападения зайца! Кстати, вашему курорту нужна такая антиреклама — интервью звезды эстрады Эди Кунака с броским заголовком: «На моих глазах дикий зверь набросился на приму-балерину!»?
— Ладно, пусть будет сборный концерт! — сразу сдался директор. — Ваши споют, а балерина спляшет, отработает выпитый коньяк.
— Только не здесь! — Юбкин снова указал на горные вершины. — У вас же есть ночной клуб? Сделайте объявление и продавайте билеты, вот и решение вопроса о гонораре!
— Если поднимем кассу, половина ваша! — пообещал приободрившийся директор.
Сторговавшись, они ударили по рукам и еще не успели расклеить ладони, как из темноты на них выскочили мужчина и женщина с озабоченными лицами. Оба запыхались и тяжело дышали.
— Тут… Двое… Не пробегали? — с трудом выдавливая из себя слова, спросила женщина.
Мужчина ее вопрос повторил сурдопереводом, показав два пальца, растопыренных рожками.
Продюсер и директор не успели осознать смысл вопроса и молча смотрели на любознательную пару, продолжая держаться за руки, как два дошколенка.
— А зайца… не видели? — не дождавшись ответа на первый вопрос, выдохнула женщина.
Ее спутник молча переместил свои растопыренные пальцы выше и установил их на макушке. Это изображение зайца было понятно каждому детсадовцу.
— Заяц был, — очнувшись, подтвердил директор туркомплекса.
— И люди тоже, но не двое, а четверо, — дополнил ответ Юбкин. — Ребенок, женщина, заяц, мужчина и еще женщина. Все убежали туда! — И он в третий раз махнул рукой на горы.
Любознательные немедленно стартовали в указанном направлении. При этом они так торопились, что даже не подумали обойти стороной скопление народа и прорвались прямо сквозь жюри.
— А приз зрительских симпатий — приглашение на две персоны в боулинг-клуб «Снежный ком» — присуждается автору миниатюры «Целеустремленность»! — торжественно провозгласил председатель Аюшкин, голос которого после дозы целебного коньяка заметно окреп.
Сюрреалист Вихреватый, вернувшийся после ухода «на минуточку» в прекрасном настроении, с натугой вздернул вверх на редкость увесистую миниатюру, показал ее зрителям и вновь бережно опустил на снег. В следующее мгновение его грубо толкнули, художник упал, и какие-то люди с топотом пробежали мимо. Один из них наступил на «Целеустремленность». Послышался треск, ледяной диск с художественной начинкой, получив пинок, отделился от древесной основы и со свистом улетел в небо.
— Вот это целеустремленность! — брякнул Аюшкин, проводив глазами запаянную в лед гусеницу, умудрившуюся стать летающим насекомым вопреки всем законам природы.
— Яко на земле, так и на небе-си-и! — напел по этому поводу православный хард-металлист Эдя Кунак.
Направление, которое задал им взмахом руки Юрий Юбкин, Алиса и Василий выдержали безукоризненно. Ложкины бежали по прямой и при достаточной выносливости в перспективе имели хорошие шансы достичь грузинской границы, но им повезло: прямая вывела их точно на калитку. За ней заканчивалась территория туристического комплекса и начиналась тропа, идущая вдоль линии дачных участков.
У калитки Ложкины остановились и переглянулись. Алиса вопросительно заломила бровь, Василий угадал ее мысли и убежденно сказал:
— Это они.
— Кто? — спросила Алиса, чтобы проверить себя.
— Те четверо, среди которых был ребенок, — объяснил Василий. — Если помнишь, вчера утром мы увязались из города как раз за такой компанией: мужчина, две женщины и один ребенок. Они вышли из дома Максимовых и сели в джип. Соображаешь, куда бегут? На ту самую дачу, откуда мы вчера выманили Заю фиалками.
Алиса неохотно кивнула, соглашаясь. Она и сама пришла к тем же выводам.
— Одного не пойму: как они нас нашли? — Василий сдвинул шапочку и почесал в затылке.
Алиса знала ответ и на этот вопрос, но осмотрительно предпочла промолчать. Ей не улыбалось оказаться главной виновницей провала всей операции.
— И флакон с остатками эссенции куда-то пропал! — продолжал тосковать Василий. — Эх! Что же нам теперь делать?
— Что-нибудь придумаем. У меня уже есть кое-какие мысли, — уклончиво сказала Алиса.
На самом деле, у нее было нечто большее, чем просто мысли: номер телефона, по которому можно было связаться с компанией, активно борющейся с частными предпринимателями Ложкиными за уникального полосатого кролика.
18
На дачу мы вернулись впятером, если считать кролика Точилку. Дина и Антон потерялись в праздничной толпе на площади, и мы не стали разыскивать их, решив, что они достаточно взрослые, найдутся сами.
За время нашего отсутствия бесценный Анатолий приготовил ужин и скромно ретировался к себе в сторожку. Стол был сервирован в большом доме, в просторной гостиной, где мы увидели умилительную сцену. Молодожены Тараскины за клетчатым столиком у камина мирно играли в шахматы. Выглядели они при этом как добрые супруги, разменявшие второй десяток совместной жизни.
— Может, стерпится — слюбится? — тихонько пробормотала по этому поводу Ирка, бережно раскутывая кастрюлю с пловом, которую Анатолий завернул в ватник, и исподтишка разглядывая семейную пару шахматистов.
Я молча пожала плечами. Меня поразила выдержка Вадима, который терпел сокрушительное поражение с совершенно невозмутимой физиономией.
Конечно, шахматные страсти далеки от футбольных. Известно, что эта древняя игра не предполагает проявления бурных эмоций, однако я по своему опыту знала, как трудно иной раз удержаться от удара кулаком по доске с невыигрышной позицией или от броска пригоршни увесистых фигур в физиономию побеждающего противника. В детстве, когда я только осваивала шахматы, каждый мой проигрыш знаменовался истеричными рыданиями. В юности, участвуя в соревнованиях, я научилась обращать свои эмоции в спортивную злость, но нервничала всегда — будь здоров! Поэтому кришнаитское спокойствие Вадима, которого последовательно и неостановимо громила более опытная шахматистка Катерина, внушало мне зависть и уважение. Стало понятно, что улыбчивый, как акула, господин Тараскин равно умеет и выигрывать, и проигрывать. Что и говорить, на роль коварного, бессердечного интригана и хладнокровного убийцы он вполне годился!
Честно говоря, я не знала, как с ним держаться. Ирка в сложившейся ситуации тоже чувствовала себя неуютно и маскировала смущение повышенной общительностью.
