ветряная мельница, и сделал мне весьма заманчивое предложение:
— Как насчет того, чтобы утренничек отснять? Вайсман нормально заплатит. Кстати, мне еще Снегурочка нужна.
Я задумалась. Играть Снегурочку мне было не внове: я успешно дебютировала в этой роли в старшей группе детского сада. А что касается «левых» съемок… На экстренный камбэк в Берлин мы с Вадиком потратили свои собственные денежки, которые родная бухгалтерия нам нипочем не вернет. С учетом расходов на отель и обратный перелет на родину удачным случаем зарастить дыры в личных бюджетах пренебрегать не стоило. Я вспомнила, что еще неизвестно, не пробила ли дополнительную брешь в моей финансовой крепости необъяснимая ночевка в отеле «Эльза», и сказала Косте торжественно, как в ЗАГСе:
— Да! Я согласна!
Для полноты сходства с церемонией бракосочетания Константин радостно меня облобызал, и мы рука об руку пошли ловить такси. Следовало поскорее поставить в известность о наших новых планах моего напарника и Ирку: утренничек, на который мы были ангажированы, начинался ровно в полдень.
22
— Бисмарк!
Херр Китцель вытянул из-за пазухи ярко-желтую пластмассовую тарелку и игриво помахал ею, словно желая разогнать сизый утренний туман.
От реки тянуло промозглой сыростью, влажный воздух быстро созревал для новой серии осадков. Погода была особенно скверной для ревматиков, поэтому фрау Китцель не рискнула выйти на утреннюю прогулку вместе с мужем и Би. А вот супруг фрау Марты болезнями суставов не страдал, его самой серьезной проблемой был склероз. Но, поскольку херр Аксель по понятным причинам о своем диагнозе постоянно забывал, то нисколько им не тяготился.
— Смотри, Бисмарк, что у меня есть! — Он показал собаке тарелку, точно желтую карточку.
Густая растительность на морде терьера затрудняла прочтение собачьей мимики, однако задумчивый наклон головы к плечу и вопросительное поскуливание позволяли предположить, что Би отнюдь не в восторге от увиденного. В отличие от своего хозяина, маленький Бисмарк обширным склерозом не страдал.
— Лови! — азартно крикнул беспамятный херр Китцель, отправляя метательный диск в стремительный полет вдоль набережной.
Маленький смешной Бисмарк был настоящей собакой. Услышав команду, он отбросил сомнения и честно попытался поймать проклятую тарелку, но не допрыгнул и промахнулся.
— Не расстраивайся, сейчас мы попробуем по-другому, — подобрав неуловимый диск, сказал своему четвероногому другу неугомонный херр Аксель.
Ему показалось хорошей (и свежей!) идеей посадить собачку на парапет набережной. Старик так и сделал, затем отступил на два десятка шагов и приготовился к броску.
Летающая тарелка свистнула в метре над мостовой. Самоотверженный Би отчаянно прыгнул.
— Мохнатый шмель на душистый хмель! — одобрительно напел случайный зритель — высокий господин в богатом бархате, варварских мехах и боярской шапке.
Мохнатый Би и желтая, как цветущий хмель, тарелка встретились, в едином порыве перенеслись за широкий парапет и в крутом пике ухнули в воду.
— Цапля серая в камыши… — по инерции озадаченно допел господин в богатой шубе.
А его спутница громко ойкнула и напрямик через клумбу (что определенно выдавало иностранку, чуждую немецкой аккуратности и щепетильности) бросилась к парапету. В шубоносном господине заезжего гостя выдали русские народные ругательства, которыми он щедро сдобрил обращение к хозяину несчастного Би. Впрочем, херр Аксель иностранных слов не понял и уловил только немецкоязычную составляющую вопросительного предложения — а именно всего четыре слова: «совсем», «старый», «собачка» и «омут». В отсутствие определяемых ими глагола и существительных уверенно понять семантику сложной двуязычной конструкции не представлялось возможным, но херр Китцель правильно сориентировался по интонации, почувствовал необходимость оправдаться и заверил незнакомца:
— Не волнуйтесь, я сейчас позвоню куда надо!
— Слышь, Герасим! — угрожающе сказал ему парень, поддергивая шубные рукава. — Ежели ты утопишь этого бобика, то сам у меня сыграешь в Муму!
— Костя, хорош болтать, надо собачку вытащить! Дай сюда свою палку! — Девушка потянула из рук парня длинный суковатый посох.
— Служба спасения, слушаю! — произнес приятный девичий голос в телефоне херра Китцеля.
— Странно… — пробормотал старик, отнимая от уха трубку и глядя на нее с задумчивым прищуром.
У него вдруг возникло острое ощущение дежа вю, прочувствовать которое херр Аксель не успел: деятельные иностранцы, ставшие случайными свидетелями драматического падения Бисмарка в бездну вод, уже возились на мосту, пытаясь подцепить барахтающуюся собачку за ошейник сучком посоха.
— Странно… — еще задумчивее повторил херр Китцель, которому еще больше казалось, что все это уже было.
— Костя, помоги, я что-то зацепила! — крикнула иностранка.
Русских слов херр Аксель не понял, но увидел медленно поднимающийся над волнами чемодан, из которого ручьями текла вода, и пережил настоящее озарение: чудесным образом, объяснения коему забывчивый старец не находил, он вдруг постиг, что именно находится в клетчатом чемодане!
За минуту до того, как двое на мосту расстегнули молнию кофра, склеротический провидец совершил еще один могучий ментальный прорыв. Он гениально считал с информационного поля мироздания единственно верный телефонный номер, набрал его и решительно отчеканил в телефонную трубку:
— Алло, это криминальная полиция? Приезжайте на мост через Шпрее. Тут есть кое-что для вас.
Люди из Крипо приехали быстро.
— Это снова вы? И снова с трупом? — с нескрываемой укоризной обратился к херру Катцелю инспектор Рудольф Виккерс.
— Простите? — склеротический дедушка не нашелся, что ответить.
— Руди, это собака! — не тая удивления, сообщил Виккерсу коллега, успевший открыть чемодан.
— Прекрасно, — по-прежнему укоризненно буркнул инспектор и посмотрел на херра Китцеля совсем уже неласково:
— Вы все-таки утопили своего пса, жестокий старик?
— При чем тут мой пес? — обоснованно (как ему казалось) возмутился дедушка Китцель. — Бисмарк жив и здоров!
В подтверждение сказанного он вытащил из-за пазухи мокрого дрожащего песика, и тот звонко чихнул.
— Бисмарк жил, Бисмарк жив, Бисмарк будет жить! — бодро проскандировал рослый парень в костюме Санта Клауса.
Виккерс и его коллеги косились на него с подозрением, которое было вполне объяснимым. Только очень неправильный Санта мог принести им в подарок чемодан с мертвым псом!
— Значит, эта собака опять спаслась и вы утопили другую? — спросил настойчивый Руди.
— Да никого я не топил! — отговорился херр Аксель и, дабы не компрометировать себя дополнительно, поспешно убрал с глаз долой мокрого Би.
— Господин инспектор! — вмешался в разговор неправильный Санта Клаус. — Я верно понял, что это уже не первый чемодан с трупом, выловленный из Шпрее?
Виккерс не удостоил его ответом, но любознательный Санта нисколько не смутился, обернулся к своей спутнице и заговорил с ней на чужом языке.
Узнав русскую речь, Руди нахмурился. Разумеется, он не забыл, что предыдущий (не четвероногий)
