Противоречия: Собрание стихотворений

И равнодушием ее завороженный
Мир стал чеканенным из серебра и тьмы,
А Запад, гаснущий, усталый, иступленный,
Страдает пламенно… и молча… как и мы.

Когда-то ужас был… Вечерняя зарница
Давала острые, испуганные сны,
Теперь же не страшны ни голоса, ни лица,
Хотя загадочны, случайны, ненужны,
Ни жизнь беззвучных трав, ни рокот в отдаленья,
Ни то, что нет преград меж дышащими тьмой,
И в холод вечности в бестрепетном теченьи,
Стуча секундами, идет весь мир со мной.

II. «Теперь мне всё равно, где жизнь моя проходит…»

Теперь мне всё равно, где жизнь моя проходит –
Здесь, в городе, сейчас, иль двести лет назад…
Ведь в самом главном жизнь на жизнь всегда походит
Хоть я люблю ее. Я жизни очень рад…
Борьба вокруг меня – мой интерес. Мгновенье
На звездочке одной из Млечного Пути,
И это всё равно, какое представленье
В туманных образах увидеть и уйти.
Я с интересом всё слежу и замечаю,
Я аплодирую, презрительно свищу
И знаю про себя, что ничего не знаю,
Но и познания я больше не ищу.

И смесью странною иллюзий и событий
Доволен я теперь. Иду, иду вперед
От старых тщетных дум к тщете других открытий,
Пока на полпути всё смерть не оборвет.
Но очень странный мир – прозрачный и не сущий –
Теперь вокруг меня. Пустой, просторный дом
Иль медленный поток, рой призраков несущий
Под колпаком небес, стеклянным колпаком…

Я, помню, испытал когда-то очень юным
Впервые мир вокруг как призрачный кристалл.
На яхте бились мы на море, по бурунам,
Я на штурвале был и тягостно устал.
Под утро мы вошли, хотя без сил, но гордо,
Как будто в сказочный, величественный грот,
В спокойный коридор глубокого фиорда…
Штурвал я другу дал, а сам взял в руки лот.
Я так тогда устал, что отдых был не нужен;
Как странный механизм, я мог не отдыхать…
Но перед всем я был столь слаб, столь безоружен,
Не в силах ни любить, ни лгать, ни рассуждать.
Сознанья не было, но двигался я стройно,
И стали верными размахи с лотом рук,
И из моих глубин мучительно спокойно
Родился новый мир и властно стал вокруг.

Огромный, красный шар стоял над горизонтом,
Багрился каменный, морщинистый обрыв,
С него сосновый лес свисал мохнатым зонтом,
А цвет воды был блекл, и нежен, и стыдлив,
Как женская душа, больная ощущеньем
Всего изящного, когда она грустит,
Что можно оскорбить раздумье выраженьем,
И осторожно так, так тихо говорит.
Всё суживалась вдаль фиорда анфилада;
Он неподвижным был и светло-голубым;
Чем дальше в глубину, тем более громады
Казались легкими, прозрачными, как дым…
Мы плыли между них, безвольны, молчаливы,
И претворяли сон в реальность без конца,
Но открывал фиорд всё новые извивы,
Как ряд лазурных зал волшебного дворца…
Смягчая контуры, туман ложился сказкой,
Царица тихих вод забыла здесь вуаль,
Прозрачную вуаль…
Какой стеклянной маской,
Какой фальшивою казалася мне даль!

О, эта даль лгала! Она была картиной,
И мир не прежний был, а лживый и пустой!..
Я говорил: «Здесь пять»… «Четыре с половиной», —
И голос мой звучал как будто бы не мой…
Безмолвно изумлен, я мерил нити лота
И сам не мог сказать, я рад был, я страдал?..
Нет, помню, был момент – и зарыдало что-то,
Что я себя, себя навеки потерял!

Я Истину узнал. И Истина убила