Однако я понимал, что змей обращается не к нему, а к узору из алых капель в воздухе.
Медленно-медленно кровавые капли закружились. Мало-помалу их вращение набирало скорость. Вскоре они замерцали, засеребрились, а потом стали прозрачными и превратились... в окно.
Я подлетел поближе и заглянул в это окно вместе со змеем. Мы глядели во мрак.
Нет-нет, не во мрак. В темную комнату... в комнату, где на высокой кровати с балдахином лежал крепко спящий человек. В этой комнате рядом с кроватью стоял мальчик. Он склонился к спящему и отчаянно пытался разбудить его.
Это была моя комната. Это я лежал на кровати и спал.
Змееподобное чудище прошипело:
– Точ-ч-чно! Он с-с-самый!
Кожу у меня на затылке странно защипало. Я должен был что-то сделать. Нужно было найти способ прекратить все это. Если бы змей напал на меня, лежащего на кровати... почему-то я не сомневался в том, что, если это случится, я не сумею вернуться назад.
Змей снова запел. Странное облако начало сгущаться перед зеркалом. Струйки тумана потянулись к окну.
Что это было? Какие-то ядовитые пары? Или что-то еще? Я понимал одно: это очень опасно для меня. Облако потемнело, стало плотнее. Туманное щупальце просунулось сквозь вертящееся окно и потянулось к кровати.
Ужас и страх охватили меня. Нужно было покончить с этим. Я понял: если я ничего не предприму, то могу и не пережить эту ночь.
ГЛАВА 9
Я в отчаянии обвел взглядом зал. Кроме змея, его приспешников, моего брата и плиты-жертвенника, здесь ничего и никого не было. Затем мое внимание неожиданно привлек Узор, парящий в воздухе над плитой. Теперь мне стали ясно видны огрехи в орнаменте, и я осознал, в чем он ошибочен. И чем дольше я смотрел на Узор, тем явственнее сквозь кровавые капли перед моим взором проступало несколько темных нитей, на которых, похоже, весь орнамент и держался.
Да... Пожалуй, я мог бы разрушить, уничтожить это окно. Если бы змей не видел меня, то его злые чары не смогли бы, пожалуй, проникнуть ко мне.
Я медленно приблизился, облетел Узор по кругу, пригляделся к нитям. Да... разгадка состояла в этих нитях. Если бы я смог порвать их и захлопнуть окно...
Пользуясь своей невидимостью, я протянул руку и прикоснулся к ближайшей нити. Она оказалась странной на ощупь – не совсем твердой, но и не жидкой. От прикосновения к ней мои пальцы обожгло – так, словно я потрогал раскаленное железо. Я поспешно отдернул руку.
Все, что находилось в моей комнате, стало видно четче. Туманное облако начало просачиваться в окно. Оно было намного больше проема кружащегося окошка и потому протискивалось внутрь медленно.
Нужно было скорее действовать, пока не стало поздно. Не обращая внимания на боль, я ухватился за нити обеими руками и рванул их. Нити порвались – на удивление легко. Правда, прикасаясь к ним, я всякий раз испытывал резкую боль, пронзавшую руку от кончиков пальцев до локтя. Я трудился так быстро, как только мог, стараясь не думать о боли.
Половина туманного облака успела просочиться ко мне в комнату. К счастью, змей пока что не замечал ни меня самого, ни того, чем я занимался. Его внимание было сосредоточено на моей спальне, пении, облаке и том черном колдовстве, которым он стремился меня опутать.
– Все, все, – прошептал я отчасти себе самому, отчасти – обращаясь к Узору и желая поскорее покончить с начатым делом. Еще несколько нитей натянулось и порвалось. Теперь они рвались еще легче. Руки у меня онемели, я почти не чувствовал боли. – Ты развязан. Ты свободен. Это существо больше не властно над тобой.
Оставалось разорвать всего десяток нитей. От Узора отделилось несколько вертящихся капель крови. Они разлетелись в стороны, ударились о стены и безмолвно растеклись по костяным «кирпичам». К счастью, ни змей, ни его прислужники этого не заметили.
Я заработал еще быстрее и разорвал остальные нити.
Как только я закончил свой труд, окно, через которое была видна моя комната, словно бы подернулось рябью и обуглилось, а потом и вовсе исчезло. Темное облако, разделенное пополам, бешено заметалось по залу. Оно дергалось и извивалось, будто агонизирующее живое существо. Я услышал пронзительный визг. Он звучал и звучал, и казалось, никогда не утихнет. Этот мрачный туман действительно был живым. И я сделал ему больно.
– Ч-ч-что з-з-за... – прошипел змей и перестал петь.
Неожиданно кровь моего брата хлынула во все стороны, обрызгав и змея, и его свиту алым дождем. Твари зашипели и попятились. Теперь в воздухе неподвижно повис обескровленный Узор. Он испускал ясный, сильный свет и горел, словно яркий фонарь.
Я протянул руку и принялся перерисовывать Узор. Его линии двигались под моими пальцами, принимали верное направление – где-то выпрямлялись, где-то, наоборот, изгибались. И вдруг рисунок воссоединился, стал целостным и верным. Я узнал в нем точную копию того Узора, который был запечатлен внутри меня.
Узор засиял ярче. Башня заполнилась чистым голубым светом. Теперь мне была видна каждая кость в кладке стен. А свет сиял все ярче и ярче. У змея встали дыбом чешуйки. Казалось, он окаменел.
Сквозь Узор мне стала вновь видна моя комната. Гораций склонился надо мной и отчаянно тряс меня за плечи. «Не надо так стараться, – подумал я. – Никто и ничто не разбудит меня, пока я не вернусь в собственное тело».
«Закрой это окно, – сказал я Узору. Я не хотел, чтобы змей видел меня. Мало ли, какие еще подлости у него были на уме. – Не показывай мою комнату».
