Солнце било в глаза. Забыл задернуть шторы. Матрац комками. Все болит, болит…
Я разлепил ресницы и увидел белый песок, гребнями спускающийся к берегу латунного моря. Свинцовое небо, но какое-то слишком яркое, и серые волны, с глухим плеском накатывающиеся на песчаный пляж. Ни птиц, ни парусов, ни ребятишек с ведерками, ни красавиц в купальных костюмах. Лишь я и вечное море.
Увы, знакомый пейзаж. Я вернулся на Берег Динозавров. Солнце только вставало и слабо освещало мое израненное тело.
Когда я попытался сесть, что-то затрещало. Грязь на брюках засохла и приклеилась к ногам. Серая пленка покрывала туфли. Я хотел согнуть колено и вскрикнул от боли. Одежда затрещала, от нее кусками стала отваливаться засохшая грязь. Я весь был покрыт коркой грязи, словно креветка в кляре. Лицо тоже. Я принялся методично соскребать с себя грязь, как очищают яйцо от скорлупы, и прежде всего со щек и глаз. Результаты были плачевны.
— Вижу, вы проснулись, — послышался позади бодрый голос.
Я выцарапал грязь из уха и услышал шорох шагов по песку.
— Перестаньте лезть руками в глаза, — сказала она резко. — Лучше спуститесь к воде и обмойтесь.
Я поморщился, сел на колени, оперся на руки и выпрямился. Женщина твердо взяла меня за правый локоть и довольно робко, как мне показалось, направила вперед. Я, спотыкаясь, зашагал по рыхлой земле. Солнце жгло сквозь ресницы, шорох прибоя усиливался. Через некоторое время я почувствовал у ног теплую воду. Женщина отпустила меня, я сделал несколько шагов и с головой погрузился в океан.
Ссохшаяся грязь вновь обратилась в слизь, испускавшую удушливое зловоние. Я окунул голову и более-менее промыл волосы, потом умыл лицо и вновь обрел способность видеть.
Сняв намокшую и отяжелевшую от грязи рубашку, я поводил ею по воде и оставил в бледно-зеленой волне темное пятно.
Из порезов на руках сочилась кровь. Костяшки пальцев были сбиты, соленая морская вода жгла, как кислота. Я заметил, что на спине рубашка прогорела дотла. Внезапно небо почернело, перед глазами побежали сияющие крутящиеся точки…
Кто-то схватил меня и потащил из воды. Похоже, я тонул, сам того не сознавая. Я закашлялся, чувствуя, что меня тянут к берегу. Ноги почти не слушались. На берегу я опустился на четвереньки, потом с минуту тряс головой, чтобы отогнать высокий, шедший изнутри звук.
— Я не поняла сразу… вы ранены? У вас вся спина в ожогах… Что с вами случилось? — голос доносился откуда-то издалека, то приближаясь, то вновь удаляясь.
— Прогулялся по горящей палубе, — хотел сказать я беспечно, но слова прозвучали невнятно. Я видел перед собой только пару стройных женских ног в изящных кожаных сапожках, крутой изгиб бедер, серый поясок с портупеей и белую, некогда чистую куртку. Я вновь поморщился, просто чтобы она знала, как мне больно, и, опираясь на руку, поднялся.
— …оставила вас здесь на всю ночь… первую помощь… вы можете идти?.. недалеко отсюда…
Из голоса исчезли командные нотки, и он показался мне знакомым. Я, щурясь от солнца, посмотрел на ее нахмуренное в глубокой озабоченности лицо. Сердце мое забилось.
Это была Лиза.
14
Я пробормотал что-то и привлек ее к себе, но она оттолкнула меня и окинула суровым взглядом сиделки, которая выполняет свои обязанности независимо от того, нравится ей ее работа или нет.
— Лиза!.. Как ты сюда попала? — выдавил я.
— Я не Лиза и попала сюда тем же способом, что и вы.
Тем временем она вела меня к небольшой палатке, разбитой выше по склону в тени булавовидного мха.
— Надеюсь, вы — оперативный агент? — Ее взгляд прошелся по тому, что осталось от моей одежды. Она цокнула языком и добавила почти обвиняюще: — Ну и вид у вас. Как после бомбежки.
— Это не бомбежка, — сказал я. — Морское сражение, абордаж. Но что здесь делаешь ты, Лиза?
— Меня зовут Меллия Гейл, — оборвала она. — Перестаньте навязывать мне свой бред. У меня и без того хватает забот.
— Лиза, что с тобой? Неужели ты не узнаешь меня?
— Я вижу вас первый раз в жизни, мистер.
Мотнув головой, она впихнула меня в палатку, в прохладу и полумрак, и приказала:
— Раздевайтесь.
Я хотел было воспользоваться исключительным правом мужчины на самостоятельность, но почему-то не смог справиться с одеждой. Бессильно лежа на кровати, я ждал, пока с меня стащат туфли, брюки и носки. Мокрые трусы кое-как снял сам. Я дрожал и горел и чувствовал себя маленьким мальчиком, которого мама укладывает в постель. Ощущая прохладную свежесть, я перекатился на живот, давая испытать ее пылающей огнем спине, и боль растворилась в мягкой пелене темноты.
15
— Простите, что оставила вас вечером без внимания, — сказала Лиза или Меллия Гейл. — Но я не думала, что вы ранены… и…
— И, кроме того, я слишком тяжел. Вы бы не справились одна, а еще этот запах, — вставил я. — Ладно, оставим.
Все-таки приятно проснуться в постели, в палатке с кондиционером, когда тебя аккуратно перебинтовали и под завязку накачали лекарствами. Лежать, не чувствуя никакой боли, сознавать, что все хорошо, и просто наслаждаться теплом и приятным ощущением во всем теле.
Но Лиза настаивает на том, что не знает меня.
Пока она делала всевозможные перевязки и кормила меня с ложки бульоном, я наблюдал за ее лицом. Не оставалось и тени сомнения: это была Лиза.
Эта Лиза — Меллия Гейл выглядела более бодрой, молодой, здоровой. Черты лица казались более зрелыми. Она была на несколько лет старше моей подруги, которую я оставил всего пару локальных дней назад. Лиза, никогда не знавшая меня. Тут крылись трудности, справиться с которыми мне не под силу. Пока не под силу.
— Ну и мастаки на сюрпризы эти мальчики из Нексс-Централа, — сказал я. — Подумать только: Лиза, моя нежная юная супруга — оперативный агент Чистки Времени! Не представляю себе… Ведь я увлекся всерьез. Думал, что встреча случайная. А наше знакомство просто-напросто запланировали. Могли бы и предупредить. Какая-нибудь актриса…
— Не тратьте силы попусту, — холодно приказала Меллия. — Лучше помолчите. Вы потеряли много крови, поберегите силы для выздоровления.
'Иначе куковать тебе здесь с беспомощным инвалидом на руках, малышка!' — мелькнула мысль, но ложка с бульоном не позволила мне высказать это вслух.
— Сначала я услышала всплеск, — объяснила Меллия. — А потом кто-то забарахтался внизу. Я решила, что в ловушку попался ящер. Обычное дело. Они падают туда и не могут выбраться.
Голос был более молодым.
— И все же вы вышли посмотреть, — заметил я. — Наверное, вы любите животных.
— Я обрадовалась, когда вы закричали, — она покраснела, будто созналась в чем-то постыдном. — Я
