Ковер подбросило, словно он попал в восходящее течение.
— Осторожнее! — вскрикнула Свайнхильд, указывая на что-то возникшее прямо перед ними. Лафайет прокричал команду — но было уже слишком поздно. Резко накренившись влево, ковер на полной скорости вошел в снеговое облако, перевернулся и кувырком понесся к земле в потоке мельчайших ледяных кристалликов, похожих на сахарный песок. Лафайет почувствовал, как Свайнхильд вцепилась в него, а ремни безопасности врезались в грудь. Снег бил ему в лицо, словно песчаный смерч…
На головокружительной скорости ковер врезался в сугроб. Лафайет попытался сесть. Вокруг него мелькали огни фонарей, двигались тени, откуда-то доносились хриплые голоса, цоканье копыт…
— Опять ты, — услышал он знакомый голос. — Как — когда — на чем — но главное,
О’Лири заморгал ресницами, по которым стекал растаявший снег, и, словно сквозь туман, увидел прямо перед собой озабоченное лицо Горубла-Крупкина. За ним стояли, раскрыв рты, вооруженные стражники.
— Решил незаметно скрыться, а? — сказал Лафайет срывающимся голосом. — На этот раз вам это не удастся, ваше бывшее королевское величество. Я узнал тебя и знаю, что ты задумал…
Лафайет потянул за край ковра, который каким-то образом обмотался вокруг него, но тщетно — его словно накрепко связали веревками.
— По-послушай, мой мальчик, — пролепетал, запинаясь, Горубл. Он жестом приказал стражникам отойти в сторону. — Почему бы нам не договориться по-хорошему? Ведь ты неплохо устроился, к чему тебе мне мешать? Видишь ли, совсем нелегко стать простым смертным после того, как правил королевством. Будь ко мне снисходителен. Если бы ты согласился помочь мне вернуть престол в Артезии, я бы отблагодарил тебя по-королевски, можешь мне поверить. Хочешь, я отдам в полное твое распоряжение Меланж…
— Забудь об этом, — ответил Лафайет, стараясь незаметно высвободить руку. — В Артезии я имею все, что захочу. С какой стати я буду помогать тебе?
— Но здесь ты был бы полновластным хозяином всех богатств — движимого и недвижимого имущества, природных ресурсов, лесов…
— Что-о-о? Остаться в Меланже? Да ты с ума сошел! Я сплю и вижу, как бы мне побыстрее вернуться домой! Здесь не жизнь, а сплошное мучение!
Горубл хотел было что-то сказать, но передумал и внимательно посмотрел на Лафайета.
— В таком случае, — осторожно начал он, — почему бы тебе не вернуться в Артезию?
— Дело в том, что…
— Насколько я припоминаю, ты был в весьма незавидном положении, когда тебя схватили мои ребята. И вот теперь — этот странный способ передвижения… Сдается мне, что ты больше не хозяин своей судьбы. — Бывший король задумчиво потер подбородок. — Я знаю, что ты — Лафайет О’Лири; я заметил у тебя на пальце перстень с изображением секиры и дракона. Больше ни у кого такого перстня нет. Но… Мальчик мой, неужели, — промурлыкал Горубл, словно тигр перед обедом, — неужели ты утратил свою бесценную способность управлять вероятностями по своему желанию? А?
— Конечно, нет. Я… я просто хотел поговорить с тобой и… и поэтому оказался здесь.
— Да, конечно… и при этом рот у тебя забит снегом, а на лбу уже появились новые шишки. Ну, что ж, отлично, сэр Лафайет: прежде чем мы продолжим нашу беседу, докажите мне свое могущество. Пусть здесь окажется маленький, удобный шатер, а в нем, скажем, походная печка и бар — мы бы могли в уютной обстановке продолжить наши переговоры.
Неуверенно хмыкнув, Лафайет ответил:
— С какой стати я буду тратить на это свое время?
— Тогда что-нибудь попроще: как насчет маленького веселого костра, вон там, под скалой… — Горубл махнул рукой в направлении белой снежной завесы.
— Зачем это все? — выдохнул Лафайет. — Тебе проще сдаться — в этом случае я замолвлю мистеру Прэтвику за тебя словечко…
Горубл склонился над ним и прошипел прямо в лицо:
— Признайся! Ведь ты ничего не можешь сделать! Ты всего-навсего ни на что не годный болван!
— Вовсе нет! — в отчаянии крикнул О’Лири. — Мои способности практически безграничны!
— Тогда для начала попробуй избавиться от этого ковра, в который ты каким-то образом завернулся!
Лафайет дернулся, изо всех сил стараясь освободиться, но все было бесполезно. Он был намертво спеленут, словно гусеница в коконе. Горубл довольно рассмеялся:
— Великолепно, просто великолепно! Я не знаю, как ты попал в основной район моих опорных пунктов, сэр Лафайет, но большого вреда ты мне не причинишь. Более того… — Он, задумавшись, закивал головой. — Мои планы приобретут дополнительное измерение, если можно так выразиться. Да, именно так. Почему бы и нет? Теперь я обладаю важными сведениями, и мне совсем необязательно задерживаться в Меланже. Почему бы мне не расширить свою империю — я мог бы включить в нее все сочетаемое множество миров… Ну, а пока вот что: где находится эта неуловимая девчонка, которую ты выкрал у меня?
— Ты ее никогда не найдешь, — ответил Лафайет.
— Какой ты, однако, скрытный! Ну, ничего, это можно легко поправить. У нас с тобой будут долгие беседы, мой мальчик. У моего вассала, герцога Родольфо, есть опытный специалист по ведению допросов, некий Гроунвельт, — так он быстро развяжет тебе язык!
Стремительно развернувшись, Горубл отдал команду гвардейцам в красных мундирах: они подскочили к Лафайету и, поставив его на ноги, размотали смерзшийся ковер.
— Вот те на — дама! — ахнул один из них, увидев в складках тринадцатой модели ошеломленную и дрожащую Свайнхильд.
Горубл радостно засмеялся:
— Ну, наконец-то мне повезло! — крикнул он. — Судьба мне улыбнулась! Это знамение — знамение, ты меня слышишь?
Он так и сиял от счастья, глядя, как его слуги крепко схватили девушку за руки и поставили ее на ноги. Про ковер все, казалось, забыли. Воспользовавшись этим, Лафайет бросился к тринадцатой модели, но чьи-то руки мгновенно схватили его.
О’Лири рванулся из последних сил — и поставил ногу на запорошенный снегом ворс ковра.
— Домой, — скомандовал он, обращаясь к входной схеме приемника. — Полная скорость и никаких отклонений от курса.
При этих словах ковер развернулся, обдав Лафайета фонтаном ледяных кристаллов, подпрыгнул на шесть футов и неподвижно повис в воздухе. Когда же пришедший в себя от удивления гвардеец попытался схватить его, он взмыл вверх и скрылся в снежном буране.
— Он заколдован! — вскрикнул гвардеец, отскакивая в сторону.
— Глупости! — отрезал Горубл. — Наверняка еще одна штучка из «Аякса». Так значит, ты заодно с этими умниками, сэр Лафайет? А? Ну ничего: я разделаюсь с ними, как, впрочем, и со всем этим отсталым герцогством!
— Кишка тонка! — ответил Лафайет. — Твои планы захватить Артезию провалились, провалится и этот!
— Связать их и положить на лошадей! — приказал Горубл капитану гвардейцев. — Ночь на морозе и день на дыбе научат тебя хорошим манерам!
— Вот ты и вернулся, приятель, — радостно обратился к О’Лири специалист по физическому воздействию герцога Родольфо. Гвардейцы бросили полуживого Лафайета на деревянную скамью около очага, в котором лежали наготове с полдюжины раскаленных докрасна щипцов.
— М-м-м-н-н-н-г-г-г, — промычал Лафайет сквозь стиснутые зубы. — Согреться хоть немного, пусть даже у меня обгорят пятки.
— Пожалуйста, пожалуйста, дружище. Ну, так на чем же мы остановились прошлый раз? — Гроунвельт потер ладонью щетинистый подбородок — звук, раздавшийся при этом, напоминал треск
