сухим порохом — настолько не доверял он людям и таково было отношение к нему света, — и взвел курок. Поспешно надел брюки и быстрым шагом подошел к двери.
Бум! Бум!
Резким движением отодвинул засов и приоткрыл дверь на пару дюймов.
Кто-то чуть не ввалился в комнату. Герцог плотно прикрыл дверь, чтобы незваный гость не упал на него.
В коридоре было темно, все свечи уже потушены. Но даже в этой темноте блестела копна золотистых волос.
— Мне нужно с вами поговорить, Монкрифф.
Боже правый! У Осборна совершенно заплетался язык.
Герцог открыл дверь, и Гарри практически ввалился в комнату.
— Осборн, какого черта…
Он был в рубашке с коротким рукавом, волосы всклокочены, под глазами красные круги. От усталости или от слез?
— Вы любите ее? — невнятно пробормотал он.
Монкрифф напрягся, быстро оглядел Гарри, чтобы проверить, нет ли у него оружия, поудобнее перехватил револьвер.
Что было известно Осборну?
— Осборн, я хочу, чтобы вы сейчас же ушли, — холодно ответил он.
— Вы любите ее?!
Гарри кинулся вперед и попытался схватить Монкриффа за отвороты сюртука, но в смущении остановился, сообразив, что на нем нет даже рубашки.
От резкого движения он чуть не упал навзничь.
Гарри удалось выпрямиться с некоторым усилием, Монкрифф отступил назад, украдкой прижимая револьвер к бедру.
Да этот парень совершенно пьян!
На лице Гарри появилось извиняющееся выражение, но взгляд у него был безумный.
— Вот в чем дело, Монкрифф. Все пошло не так, совершенно не так…
Гарри замолчал и нахмурился, рассердившись, что потерял нить рассуждений.
— Не так? — мрачно повторил герцог.
— Нет! — сердито крикнул Гарри. — Именно! Вы тоже это понимаете.
— Конечно. Что вы пили, Осборн? Виски, коньяк?
Гарри небрежно махнул рукой, при этом чуть не упав на пол.
— Все, что было в библиотеке, чтобы унять боль.
— Вполне естественно. Для этого и изобрели выпивку, чтобы унять боль. Но в библиотеке было несколько бутылок.
— Больше нет ни одной, — с мрачным удовлетворением заявил Гарри.
Превосходно.
— Вы задумали причинить мне вред, Осборн?
Герцог сумел придать своему голосу удивленный тон.
Гарри зло посмотрел на револьвер:
— Признаю, я вас боюсь, Фоконбридж. Но можете опустить револьвер. Я не такой человек. Похоже, вы не сделали ничего плохого.
Герцог вздохнул с облегчением. Сейчас ему напомнили, что он не только совершил опрометчивый поступок, но и позволил ситуации выйти из-под контроля.
Все случилось помимо его воли.
— Но дело вот в чем, Монкрифф. У меня был план. Да, был план. Вы не должны были появиться на празднике. Вы не должны были ухаживать за ней, она не должна была полюбить вас, вы не должны…
Г арри в отчаянии запустил руки в волосы и продолжал говорить отрывисто и гневно.
Пауза.
— Я люблю ее.
Последние слова он произнес с усилием.
Монкрифф отступил. От Гарри исходил резкий запах алкоголя, но первое разочарование было сильнее.
Что-то не так.
Осборн сделал шаг вперед, потом остановился и удивленно посмотрел на пол. Возможно, ему показалось, что один каблук его ботинка внезапно стал выше другого или ковер лежал в воде.
Монкрифф зацепил ногой стул и пододвинул его Гарри.
Осборн буквально грохнулся на сиденье, упершись локтями в колени и уронив голову на руки. Последовал тяжелый вздох.
Несколько мгновений он просто молча дышал.
У всего в природе есть ритм, подумал Монкрифф, глядя на него. У моря, нашего дыхания, боли, любви. Мы не в силах выносить напряжение постоянно. Должен быть прилив и отлив.
Монкрифф осторожно сел напротив Гарри. Его настроение было слишком изменчивым, и герцог не вполне знал чего от него ожидать. Было уже поздно, он устал, и в этот миг в памяти всплыла картина: полночь, любимые часы его жены только что неуместно бодро пробили. Он, сгорбившись, сидит в кресле, а рядом стоит доктор и сообщает ему печальные новости. Она лежит в соседней комнате, мертвая.
Страдание. Пустота.
Герцог смотрел на Гарри. Он старался отмахнуться от все возрастающего чувства отвращения к самому себе. Ведь он так умен! Он привык играть и придумывать всевозможные планы. Он почти добился, чего хотел. Его месть Йену Эверси была бы так прекрасна.
Но вместо этого он сам попал в капкан, и куда бы он ни повернулся, зубья рвали его на части.
Однако появление Гарри сулило ему новые, блестящие возможности.
Что он за человек, если даже в такой момент ему в голову приходят подобные мысли? Именно поэтому он сумел сколотить приличное состояние.
Гарри вздохнул. Теперь его голос звучал тверже, но все еще был сдавленным от переполнявших чувств.
— Я любил Женевьеву всю жизнь.
— Всю жизнь… — повторил Монкрифф, давая себе возможность обдумать ситуацию.
Похоже, его плану и плану Женевьевы не суждено сбыться. Ведь они хотели открыть Гарри глаза, помочь ему разобраться в его чувствах.
— У меня был план, — сказал Осборн.
Кажется, у них у каждого был свой план. И все же события развивались совершенно другим образом.
Все это почти смешно.
Герцог со вздохом потянулся к рубашке, которую, ложась спать, швырнул рядом с кроватью. Он сунул руки в рукава, застегивать пуговицы не стал и поворошил угли в камине, но они отказывались разгораться.
— Она… она так прекрасна. Вы согласны со мной? Ради Бога, не отвечайте, — поспешно добавил Гарри. — Я не хочу слышать. Я знаю, что готов на все ради ее улыбки. У нее на щеке ямочка — вот здесь. Вы видели, как она улыбается, Монкрифф? О чем я говорю? Конечно, вы видели. Она все время вам улыбается.
На мгновение Гарри предался своему горю.
Алекс молчал.
— И она такая смешная и умная, очень-очень смешная и… — Гарри вздохнул и уставился в огонь.
— И умная, — язвительно закончил за него Монкрифф.
— Да, — радостно закивал Гарри, удивленный, что их мнения совпали. — Значит, вы тоже заметили.
Герцог молчал и думал о Женевьеве, размышлял над словами Гарри.
