мысли.
Нет, кажется, ему все-таки снится сон. Самый настоящий кошмар.
— Весьма благородно, что вы не хотите отвлекать внимание окружающих от Айрин и Джефри. Но я уверена: они бы не стали возражать… Да что там, были бы счастливы!
— Счастливы? — Рэндалл сделал несколько глубоких вдохов. — Милдред, о чем идет речь?
— Ну, не стоит водить меня за нос, — сказала та, хлопнув его по руке. — Неужели мать не знает своих детей? Когда два дня назад утром я только бросила взгляд на Флори, я сразу поняла, почему она такая зеленая.
Милдред порет чушь. Уж не думает же она, что…
Внезапно у Рэндалла в голове словно вспыхнула яркая лампочка.
— Нет, Милдред, неужели вы считаете…
Та подняла руку, останавливая его.
— Да не волнуйся, я никому ничего не скажу — пока вы не разрешите мне это сделать.
— Но, Милдред…
— Нет-нет. — Она покачала головой. — Я все понимаю: ты заботишься о своей жене.
— Но вы не понимаете…
— О, мой дорогой мальчик, я понимаю гораздо больше, чем тебе кажется.
На глазах у нее выступили слезы. Милдред отодвинула стул и, обойдя вокруг стола, обняла Рэндалла.
— И чтоб ты знал, я очень, очень счастлива. — Она поцеловала его в щеку. — Все остальные тоже будут очень счастливы.
Затем повернулась и поспешно вышла из кухни.
Рэндалл уставился на дверь. Милдред считает, что у них будет ребенок, она полагает, что Флоримел в положении. Нелепая мысль, совершенно безумная!
— Сумасшедший дом, — бормотал Рэндалл себе под нос, поднимаясь по лестнице через две ступеньки.
Милдред хотелось внуков — до такой степени, что она сделала неверные выводы. Или она права? Поднявшись на второй этаж, Рэндалл уже начал думать, что подобное предположение не так уж и нелепо. Много ли он знает о Флоримел Спенсер? Конечно, если она беременна, то понятно, зачем ей вдруг так понадобился муж. А если вспомнить, как нервно отреагировала она на замечание Синди относительно детей…
Рэндалл остановился, чувствуя, как у него закипают мозги. Раз есть ребенок — значит, у ребенка есть отец. Кто он и почему его нет здесь, с Флоримел? Почему не этот человек помогает Милдред по кухне и играет в шахматы с Робертом? Почему не он рядом с женщиной, которая носит его ребенка?
Рэндалл дошел до двери спальни, чувствуя себя чуть ли не преданным. Кажется, он окончательно заигрался и принял фантазии за реальность. Не слишком ли он вжился в роль мужа? Что ж, надо благодарить судьбу за этот холодный душ: эта женщина не жена ему, и если она беременна, то не его ребенком. А все остальное его не касается. Надо только все время держать это в голове.
— Ты не спишь? — спросил он, постучав в дверь и одновременно ее открывая.
— Уже встала, — суховато ответила Флоримел, выходя из ванной в облаке пара, одетая в платье и с головой, обмотанной полотенцем. — Но отнюдь не уверена, что проснулась.
Что это — утренний свет или ее и в самом деле окутывает сияние? В коричневом платье, которое она надевала каждое утро, не было ничего соблазнительного или манящего. Однако, глядя, как Флоримел проходит мимо него, такая нежная, теплая, женственная, Рэндалл почувствовал, как в душе его все переворачивается.
— Не очень хорошо себя чувствуешь?
— Не очень.
— Спустишься к завтраку?
Она размотала полотенце.
— Думаю, сначала посушу голову. Да и вообще, я не голодна.
Глядя, как золотистые пряди рассыпаются по спине и плечам Флоримел, Рэндалл ощутил, что внутри у него все сжимается и завязывается в тугой узел.
— Точно?
Она кивнула.
— Да не беспокойся за меня.
Чистое, нежное благоухание распространилось по комнате, заставляя бурлить его кровь.
— Видишь ли… гмм… — Рэндалл тяжело сглотнул, чувствуя, что во рту пересохло. — Я могу выйти, если тебе надо переодеться.
— Да нет, все нормально, — сказала Флоримел с легким смешком. — Я не собираюсь морить себя голодом.
— Гмм… Я просто, знаешь ли, подумал… — Рэндалл покачал головой. — Ладно, ничего… пустяки.
Флоримел, взбивавшая подушки на кровати, остановилась.
— Что-то не так?
— Все прекрасно, — уверил ее Рэндалл. — Просто замечательно.
— Замечательно?
— Абсолютно. — Он засунул руки в карманы джинсов и, подойдя к окну, оперся спиной о подоконник. — Я просто подумал, что надо рассказать тебе одну вещь…
— Какую же?
— Твоя мать кое-чем со мной поделилась.
— Боже мой, — застонала Флоримел, огибая кровать и подходя к нему. — Ну что еще такое?
— Она почему-то уверена, что мы… Что у нас…
— Рэнди!
— Все-все. — Он поднял руки, ощутив, что лучше высказаться напрямую. — Твоя мама думает, что у тебя не грипп.
— Да?
— Она считает, что ты ждешь ребенка.
Флоримел слушала Рэндалла и изо всех сил пыталась сохранить спокойствие. Истерика — это не то, что она может себе позволить в нынешнем состоянии. Надо попытаться понять, что теперь следует предпринять. Кажется, все пошло вкривь и вкось, не так, как она планировала.
«Честность — лучшая политика», — любила повторять миссис Майклс, ее первая учительница. Чистая правда. Честность — вот о чем Флоримел позабыла, когда все это задумывала. Несмотря на то, что намерения у нее были самые лучшие, честной ее никак нельзя назвать. Что ж, настала пора платить по счетам.
Слушая Рэндалла, Флоримел проигрывала в голове разные варианты действий, придумывала извинения и объяснения. Конечно, можно все отрицать, смеяться над подозрениями матери и продолжать утверждать, что у нее грипп. Но какой в этом смысл, если скоро правда вылезет наружу? И вообще, Флоримел претила идея прибавить еще одну ложь к той горе лжи, которую она уже нагромоздила.
Можно, конечно, спуститься вниз и сделать заявление. В конце концов какая разница — сейчас или на следующей неделе?
— Да, мам, ты верно догадалась: я беременна. Ты скоро станешь бабушкой!
Но проблема в том, что вместе со всеми о ребенке узнает и Рэндалл.
Когда Флоримел пришла в голову мысль нанять кого-нибудь изображать ее мужа, она думала о незнакомце, о чужом человеке, который сыграет свою роль и потом канет в небытие. Но Рэндалл Бриджуотер не был посторонним. Он не только имя в определенных кругах, он для Флоримел реальный человек — с лицом, с именем и с улыбкой, которую она никак не может выбросить из головы. И человек, чье
