направил тебя к графу. Просто я не знал, что он окажется, столь щепетилен в вопросах чести, хотя мне следовало об этом догадаться.
Сабрина не собиралась жаловаться на перемены, произошедшие в ее положении. К тому же она прекрасно понимала, что ее поведение при том памятном разговоре с графом было далеко не безупречным. Решив сменить тему беседы, она спросила:
– Ты уже устроился на новом месте? Дом викария удобный?
– Да, очень удобный и вместительный. Я уже освоился. Скорее всего, я теперь никогда не отправлюсь в миссионерское путешествие, но зато мне не придется жаловаться на безденежье. Не придется – благодаря великодушию и щедрости Риса, – добавил он с усмешкой.
Сабрина не могла понять, что означала эта его усмешка. Возможно, Джеффри сердился на нее, и, конечно же, у него были для этого все основания. Тем не менее, ей было приятно увидеть Джеффри – ведь он был ее хорошим знакомым. К тому же свой первый в жизни поцелуй они вместе испытали в Тинбюри, и он когда-то нравился ей, не зря ведь она подарила ему, а не кому-нибудь другому. Но если бы она позволила ему не только поцелуй, но и нечто большее, все у нее сложилось бы совсем иначе…
– Поверь, Джеффри, я очень рада тебя видеть. И если ты меня простишь, то мы опять сможем стать друзьями.
– Прощать нечего, Сабрина. Ясное дело, что мы с тобой останемся друзьями. И я знаю, ты никогда не подчинишься… известному нам лицу, даже если по привычке он будет действовать весьма решительно.
Последние слова Джеффри показались Сабрине немного обидными – ведь Рис был ее мужем. Конечно, она не собиралась защищать его, но все-таки неприятно было слышать о нем такие слова.
Примирительно улыбнувшись, Сабрина протянула Джеффри руку. Он пожал ее и внимательно посмотрел ей в лицо – посмотрел так, как будто пытался увидеть в ее глазах что-то очень для себя важное. Этот его взгляд немного озадачил Сабрину; ей даже показалось, что Джеффри что- то от нее скрывал.
Тут он вдруг улыбнулся и проговорил:
– Возможно, тебе удастся уговорить Риса, чтобы он улучшил мое нынешнее положение. Надеюсь, он смягчится и сделает щедрое пожертвование.
– Я попытаюсь, Джеффри, – пообещала Сабрина. – Но он предпочитает жить в Лондоне, а не здесь.
– А ты будешь жить в Ла-Монтань?
– Да, конечно. Ведь это теперь мой дом.
– В таком случае… Почему бы тебе, не навещать меня как можно чаще? Тогда тебе будет не так скучно. Я всегда буду рад видеть тебя здесь. Нам обоим хорошо известно, как нелегка жизнь викария. Возможно, ты сумеешь дать мне какой-нибудь полезный совет…
Сабрина снова улыбнулась. Она обвела взглядом церковь, потом спросила:
– Джеффри, тебе не кажется, что здесь довольно холодно? Ты только посмотри на ковры. Сплошные лохмотья! А вон там даже виднеется плесень, – добавила Сабрина со вздохом.
Джеффри закивал и тоже вздохнул.
– Да, ты права, Сабрина. Раньше прихожане ходили в церковь от случая к случаю, когда сюда заглядывал соседний священник. Вот почему у церкви такой заброшенный вид. И местные жители очень обрадовались, когда у них появился новый викарий. Они все до единого чуть ли не молятся на Риса, считая его настоящим благодетелем.
Глядя на обшарпанные церковные стены, Сабрина невольно вспомнила графский особняк с огромным количеством богато убранных залов, куда почти никто не заходил. А потом она припомнила одну небольшую комнату… Рис говорил, что там когда-то находился кабинет поверенного его отца.
И тут Сабрину осенило.
– Я придумала, Джеффри, – воскликнула она. – Ты просил совета и помощи, так вот что я тебе предлагаю…
Рис уже более десяти дней был женатым человеком, однако возвращаться в поместье не собирался. И вот в один из дней – он как раз собирался на вечер в доме графини Кэрадей – в его лондонский особняк пришло письмо из Ла-Монтань. Прежде чем вскрыть письмо, граф повертел его в руках. Почерк был незнакомый, и это удивляло, пожалуй, даже интриговало…
Рис сломал печать и, прочитав письмо, на мгновение замер. Послание поражало своей лаконичностью:
– Черт побери, что все это значит? – проворчал Рис.
Разумеется, он прекрасно знал, что Сабрина собиралась заняться благотворительностью, она не раз говорила о своем желании помогать ближним, но неужели она устроила благотворительную распродажу прямо во дворе Ла- Монтань?
Граф снял сюртук и бросил его стоявшему рядом слуге. Затем дернул за шнур звонка, вызывая дворецкого. Тот незамедлительно предстал перед хозяином, и Рис отрывисто проговорил:
– Напишите от моего имени записку синьоре Ликари. Передайте мое искреннее сожаление, что я не смогу присутствовать на ее выступлении у графини Кэрадей. Я должен немедленно вернуться в Ла-Монтань.
Глава 16
Дороги снова занесло снегом, поэтому путешествие в Ла-Монтань заняло почти два дня. Хотя никаких признаков распродажи во дворе Ла-Монтань граф не заметил, настроение его нисколько не улучшилось.
– Значит, она раздает ковры? – спросил Рис у вышедшей ему навстречу миссис Бейли.
– Отдает в приходскую церковь, – уточнила экономка.
– В церковь? – изумился граф. – А какие именно ковры?
– Пока только один, – ответила экономка. – Тот, который лежал в кабинете поверенного вашего отца. Но мне кажется…
Устремившись в кабинет поверенного, граф бросил через плечо:
– Пришлите туда графиню, миссис Бейли.
Ковер действительно исчез – мраморный пол блестел девственной белизной. Рис прошелся по кабинету, стуча сапогами.
– Черт бы побрал этого попрошайку Джеффри, – бормотал он себе под нос.
Увидев Сабрину, остановившуюся у порога, граф с язвительной усмешкой проговорил:
– Значит, ты решила помочь моему кузену?
– Но, Рис, я не ожидала… – Она умолкла, пожав плечами. Потом вдруг добавила: – И о твоем приезде я ничего не знала.
Рис невольно рассмеялся. Конечно, она не знала! Ведь он уехал, даже не попрощавшись. Уехал на следующий день после свадьбы. Но с какой стати он будет сообщать ей о своем приезде?
С минуту они молча смотрели друг на друга. После того как они расстались, прошло уже целых две недели, и Сабрина отвыкла от мужа; глядя на него в растерянности, она не знала, что сказать и как оправдать свои действия. Да и следовало ли оправдываться?
– Миледи, до меня дошли слухи, что вы раздаете ковры, – с сарказмом в голосе говорил граф.
«А я так по нему скучала», – с горечью подумала она.
– Не ковры, а только один ковер, – возразила она. Потом вдруг вскинула подбородок и с вызовом в голосе добавила: – Пока один.
Граф в изумлении уставился на супругу; казалось, он лишился дара речи. Наконец, покачав головой, пробормотал:
– Сабрина, но это же ковер из «Савоннери»… Сабрина снова пожала плечами. Слово «Савоннери» совершенно ничего ей не говорило.
– Пойми, ему полтора века! – Теперь в голосе графа зазвенели металлические нотки.
Сабрина не знала, что на это ответить. Немного помолчав, она сказала первое, что пришло в голову:
– Вот и хорошо, что полтора…
Тут граф, наконец, не выдержал и в гневе закричал:
– Хорошо, говоришь?! И это все, что ты можешь сказать?! Пойми, Сабрина, ты отдала очень дорогой ковер. И куда?! В церковный приход!
Сабрина смотрела на мужа даже с некоторым любопытством; она впервые видела его в таком гневе.
– Рис, но им же никто не пользовался, – сказала она, пытаясь успокоить мужа. – А теперь этот ковер…
– Он должен лежать здесь, в этой комнате, – перебил граф.
– Но почему? Ведь сюда никто не заходит.
Рис сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Да, никто не заходит. Но ковер – это часть домашней обстановки. Неужели не ясно?
– Ах, Рис, если бы ты видел приходскую церковь… – Сабрина вздохнула. – Поверь она в ужасном состоянии. Там все пахнет гнилью и сыростью. А церковь должна выглядеть… как церковь, разве я не права? Должна выглядеть так, чтобы в ней можно было молиться. Кроме того, Бакстед-Хит расположен на твоей земле. И, следовательно, ты, как хозяин, должен поддерживать там порядок, понимаешь?
А ведь ей так понравилась идея с ковром… И так все замечательно получилось. Мистер Крой познакомил ее с некоторыми из обитателей Бакстед-Хита, и братья Феррис помогли ей перенести ковер. Она почему-то решила, что Рис не будет сердиться, а он…
– Я не знаток церковных обрядов, Сабрина, но убежден, что церковь останется церковью, даже если на попу не будет лежать дорогой ковер. – Его голос прямо-таки источал сарказм.
– Да, возможно. Но скажи, есть ли в этом доме менее ценные ковры, чем тот, который я отдала?
Рис с уверенностью покачал головой:
– Нет, таких ковров в доме нет.
– Значит, остальные ковры стоят еще дороже?
– Да, еще дороже.
«Неужели он точно знает, сколько стоит каждый ковер?» – думала Сабрина. А граф между тем продолжал:
– Но и этот ковер был очень дорогой. Ты должна это понимать, Сабрина.
– Ковер есть ковер, – сказала она с невозмутимым видом. – И разве плохо, что он теперь находится в приходской церкви? Там теперь стало гораздо лучше. А в эту комнату все равно никто не заходит.
Рис в отчаянии застонал:
– Пойми, ему не место в церкви!
– Ну, если честно, то этот ковер сейчас не только в церкви, – сказала Сабрина. – Часть ковра – в доме
