— Стефан?
— Как ты и требовала, я вернул деньги. Вопрос с крышей не подлежит обсуждению. Мне так хотелось принести тебе завтрак в постель. Наверное, это были бы блинчики с клубникой.
— Перестань говорить «постель».
— В чем дело, Роза? — после недолгого молчания пробормотал Стефан.
Ее тело ныло, а Стефан был слишком далеко.
— Я прекрасно провела время, я хотела тебе это сказать… Но я… ммм… знаешь ли, не каждый день просыпаюсь в постели с мужчиной.
— Знаю. Вероятно, нам следует это как-нибудь повторить. Спокойной ночи, дорогая.
Раздался щелчок. А Роза держала в руках трубку и не сводила с нее глаз. «Дорогая». Ее в первый раз в жизни назвали так. Все говорили просто «Роза». И ей нравилось быть просто Розой — так спокойнее. Роза устроилась поудобнее в постели, наблюдая, как ночной ветер играет кружевной занавеской. Она не могла забыть Стефана. Он был так нежен той ночью. Она не сможет пережить его потерю. Решившись, Роза набрала номер его телефона.
— Нет. Я все это уже проходила. Не хочу больше. И прямо на этом месте, Стефан, нам надо остановиться. Ты видел, как я сбежала сегодня утром. Я не хотела, но… сбежала.
— По-моему, ты говорила, что мы всегда будем вместе принимать решения?
Она узнала жесткий, решительный голос, в котором уже не было знакомого акцента.
— Ты пожалеешь.
— Не думаю, — хихикнул он.
— Я ненадежная.
— Я знаю, что ты… абсолютно надежная и деловая.
Роза сжала трубку. Стефан молчал.
— Ты пытаешься спорить, потому что, если ты…
— Ты очень напряжена, дорогая. Если я обидел тебя, мне очень жаль.
Роза сглотнула, вспомнив, как нежно Стефан овладел ею, и у нее пересохло в горле.
— Не могли бы мы сказать… ммм… спокойной ночи?
Стефан начал что-то мягко говорить по-французски. Роза не понимала ни слова. Смысл выдавала его интонация. Повесив трубку, Роза легла на спину. Это невозможно! Она не может не думать о его ласках.
Роза соскочила с кровати и побежала принимать холодный душ. Проходя через комнату матери, в которой и теперь жили тени прошлого, она содрогнулась. Максин Грейнджер говорила дочери, что любит ее. А потом бросила.
Роза шагнула под ледяную воду, позволяя струям стекать по лицу. Она должна все забыть. Отвернуться от прошлого и… от Стефана.
Утром Роза с трудом открыла глаза и выключила будильник. Пора открывать лавку. Всю ночь ей снилось, что Стефан любит ее. Он держал ее на руках одновременно почтительно и страстно.
Из-за этих видений она проснулась совершенно разбитой. В шесть утра она вышла на парадное крыльцо и заметила отца, который только что вернулся откуда-то. Он выглядел очень довольным.
— Буду в лавке позже, Рози, — крикнул он. — Сначала немного вздремну.
Роза потянулась и побежала. Если прибавить шагу, можно, хоть недолго, не думать о Стефане.
Но едва она завернула за угол, как увидела Стефана собственной персоной, бегущего к ней. Влажные волосы спутались и блестели. На голой груди сверкали бисеринки пота. Шаг размашистый, как у атлета. Он выглядел разогретым и совершенно готовым к… Боже, как Роза хотела его.
Нет, довольно. Лето кончится, и она с разбитым сердцем будет смотреть ему вслед. Она увеличила скорость и повернула в другую сторону. Он быстро догнал ее.
— Луи уехал. Эстелла вчера вечером повела его на прогулку по пастбищу. Он наступил в свежую коровью лепешку. Затем на озере он познакомился с чигу. И, кажется, страдал от укусов всю ночь. По- моему, моя мать и дочь забыли его предупредить, что опасно гулять ночью без жидкости от мошкары, — бубнил Стефан, не сбавляя темпа. — Моя мать вернулась домой утром в прекрасном настроении. Ты не знаешь, в чем дело?
Роза насупилась. Она понятия не имела, как связано хорошее настроение Иветт с улыбкой Маури.
— Не знаю. Но это моя улица, а не твоя, Я здесь бегаю почти каждое утро.
Они бежали бок о бок. Сквозь листья пробивались краски рассвета. Рядом крутил педали продавец газет и болтал со Стефаном о рыбалке.
Наконец парень уехал, и они снова остались одни. Стефан посмотрел на Розу одним из своих проникновенных взглядов. И ее тело запылало.
— У тебя между грудями пот. И они очаровательно колышутся. Я помню их вкус, помню, с какой готовностью твое тело открывалось мне, — взволнованно сказал он. — Я бы хотел поцеловать тебя там, где майка от пота прилипла к коже. Роза, долго ты еще будешь хранить свои секреты?
— Какие секреты?
Роза запаниковала. Стефан явно был слишком близко.
Он схватил ее руку и заставил остановиться. Потом обнял, прижал к себе.
— Когда ты расскажешь мне о них, я пойму, что ты доверяешь мне. Ты моя любовница, а я твой любовник. И ты владеешь моим сердцем. Я не отдаю его легко. Я восхищаюсь тобой, какая ты есть. Красивая, ласковая, волнующая женщина. Если хочешь, можешь звонить в любое время, когда подумаешь обо мне.
— Я в жизни не сделаю этого, Стефан. О таких вещах я никогда не разговаривала с мужчиной.
— И я никогда не разговаривал с женщиной о таких вещах. Но разве сейчас не время, чтобы начать?
С этими словами он притянул ее к себе и поцеловал.
Потом Стефан легко поднял ее. Руки Розы обвили его шею.
— Я могла бы заставить тебя заняться со мной любовью за две секунды, — прошептала она, когда вновь обрела голос, и откинула назад его влажные волосы. — Если бы захотела.
— Ты хочешь соблазнить меня. Я вижу это по очаровательным небесно-голубым глазам.
— Это невозможно, — отрывисто выдохнула Роза, потому что его восставшая плоть уже терлась о ее бедра.
Стефан поставил ее на землю. Потом натянуто улыбнулся, повернулся и побежал к своему дому.
В то время как Роза напряженно смотрела ему вслед, на горизонте появилась миссис Уилкинс.
— Тебе придется быстро бегать, Роза. Он сильный. И он непременно захочет на тебе жениться. Только не тяни его к алтарю и не заставляй ходить по струнке. Толченая кукуруза не для него. Поэтому ему надо время.
С начала августа Розе стало трудно сосредоточиться на работе. Дела шли ни шатко, ни валко. Хотя она и ждала обычного оживления ближе к осени. Когда Эстелла уедет в колледж, а Донатьены сложат вещи и покинут Уотервилл. Маури с каждым днем выглядел все лучше и лучше. Он теперь часто без цели ходил вокруг дома и постоянно порывался что-нибудь починить. Обычно он приходил в лавку перед закрытием и выглядел очень бодро. Роза только надеялась, что ничего не изменится, когда Донатьены уедут.
— Не беспокойся обо мне, — часто повторял он, видя ее озабоченность. — У меня есть план.
Когда он помогал в лавке, Роза могла больше времени уделять утренней пробежке. Стефан встречал ее. С ним было так хорошо бежать, забывая обо всем на свете, когда солнце только встает. Она стала привыкать к этим утренним пробежкам.
К вечерним звонкам Стефана Роза Грейнджер привыкнуть не могла. Он говорил по-французски что-то нежное, и она дрожала, мечтая о нем. Их свидания были слишком утонченными, чтобы походить на настоящие. Стефан, казалось, отступил. Именно так, как и ожидала Роза. Как другие мужчины. Когда они встречались, он вел себя скорее как приятель, а не как мужчина, который звонит каждую ночь и превращает ее в желе.
Когда они бегали по утрам, Стефан смотрел на нее с теплотой и нежностью, а ей хотелось обжигающего, чувственного взгляда. Так у нее появился еще один друг, в то время как она хотела
