— Вот он! — напряженно произнес Грант. — Или это не он? Эта черная точка?
Мичелз оторвался от своей карты, чтобы бросить туда, куда указывал Грант, беглый взгляд.
— Да, это он. И он к тому же частично открыт, вполне достаточно для нас. Сердце находилось в самом начале систолы, когда было остановлено. Теперь все пусть тщательно пристегнутся ремнями. Мы вылетим через это отверстие, но удар сердца последует тут же, и когда оно начнет биться…
— Если оно начнет, — заметил Оуэнс тихо.
— Когда оно начнет биться, — повторил Мичелз, — поднимется страшная волна крови. Нам нужно в этот момент находиться как можно дальше.
Решительно и отчаянно Оуэнс бросил корабль вперед, к крошечному отверстию в центре серповидной щели (поэтому клапан и назвали «полулунным»), характерной для закрытого клапана.
В операционной наступила напряженная тишина. Хирурги, столпившиеся вокруг Бенеша, были так же неподвижны, как и он.
Холодное тело Бенеша и остановленное сердце словно принесли дыхание смерти в эту комнату. Только непрерывно гудевшие датчики оставались единственными знаками жизни.
В наблюдательной башне Рейд говорил:
— Очевидно, пока все в порядке. Они прошли трехстворчатый клапан и двигаются по кривой, направляясь к полулунному клапану. Это осмысленное и управляемое движение.
— Да, — сказал Картер.
Он следил за своими часами с отчаянным напряжением.
— Осталось 24 секунды.
— Они уже почти на месте.
— Осталось 16 секунд, — неумолимо произнес Картер.
Техники у электронного аппарата бесшумно заняли свои места.
— Они направляются прямо в полулунный клапан!
— Осталось 6 секунд, 5, 4…
— Они прошли!
Как только он это сказал, прозвучал предупреждающий зуммер, зловещий, как сигнал смерти.
— Восстановить сердцебиение! — раздался голос из одного из громкоговорителей.
Тут же была нажата красная кнопка.
Синусоидный узел заработал, и ритмическая волна напряжения появилась на соответствующем экране в форме пульсирующего качания светового луча.
— Его заставят работать, — сказал Картер.
Все его тело напряглось и подалось вперед, мышцы сокращались, словно сами разгоняли сердце.
«Протерус» вошел в проем, который выглядел как пара слегка открытых губ, изогнутых в гигантской обвисшей улыбке.
Он протиснулся между верхней и нижней мембранами, задержался на мгновение, когда двигатель заревел, вначале тщетно пытаясь освободить корабль от липких объятий, а затем ринулся вперед.
— Мы вышли из желудочка, — сказал Мичелз.
Он посмотрел на ставшую влажной руку.
— Мы вошли в легочную артерию. Продолжайте двигаться на максимальной скорости, Оуэнс. Удар сердца должен произойти через 3 секунды.
Оуэнс огляделся. Он один мог сделать это, другие сидели, беспомощно привязанные в своих креслах, и могли смотреть только вперед. Полулунный клапан удалялся, все еще закрытый, его вытянутые волокна были прикреплены к присоскам напряженной ткани. По мере удаления клапан становился все меньше и продолжал оставаться закрытым.
— Сердце не начнет биться, — сказал Оуэнс. — Оно не… Постойте, вот он.
Обе створки клапана расслабились, волоконные опоры отошли, и их напряженные корневища сморщились и отвисли.
Проем расширялся, кровь приливали и обгоняла их, раздалось могучее «бар-румм» систолы.
Проливная волна подхватила «Протерус» и бросила его вперед с головокружительной быстротой.
11. КАПИЛЛЯР
Первый удар сердца развеял чары в контрольной башне. Картер поднял обе руки вверх и потряс ими в немом заклинании, обращенном к богу:
— Сделай это, черт возьми! Помоги нам все преодолеть!
Рейд кивнул.
— Вы победили на этот раз, генерал. У меня не хватило бы духа приказать пройти через сердце.
Глаза Картера налились кровью.
— У меня не хватило духа не отдавать такой приказ. Теперь, если они сумеют выстоять в артериальном потоке…
Его голос прозвучал в громкоговорителе:
— Свяжитесь с «Протерусом», когда их скорость уменьшится.
— Они снова в артериальной системе, — сказал Рейд, — но, как вы знаете, они не направляются к мозгу. Первоначальный вход был сделан в соматическую систему кровообращения, в одну из главных артерий, ведущих из левого желудочка к мозгу. Легочная артерия ведет из правого желудочка к легкому.
— Это означает задержку. Я знаю это, — сказал Картер. — Но у нас еще есть время.
Он показал на отметчик времени, на котором стояла цифра 48.
— Хорошо, но тогда нам лучше переключить максимальное внимание на респираторную группу.
Он произвел необходимые переключения, и на экране монитора появился интерьер респирационного поста.
— Какова частота дыхания? — спросил Рейд.
— Вернулась к шести в минуту, полковник. Я не думал, что мы сумеем сделать это вторично.
— Мы тоже не думали. Поддерживайте ее постоянной. Вам придется позаботиться о корабле. Он вот-вот будет в вашем секторе.
— Сообщение от «Протеруса», — прозвучал другой голос. — «Все хорошо». А, сэр? Это больше, чем вы бы хотели услышать?
— Конечно, я хотел это услышать.
— Да, сэр. Дальше говориться: «Хотел бы, что бы вы были здесь, а я был там».
— Ладно, — сказал Картер, — скажите Гранту, что мне было бы в сто раз лучше быть… нет, не говорите ему ничего. Забудьте об этом.
В конце удара сердца волна крови стала двигаться с приемлемой скоростью, и «Протерус» снова поплыл плавно, достаточно плавно, чтобы можно было чувствовать мягкое, колеблющееся Броуновское движение.
Грант с радостью встретил это ощущение, тек как оно появлялось только в момент затишья, а именно такие моменты были ему по душе.
Все снова освободились от своих привязных ремней. И Грант обнаружил, что вид из окна совершенно такой же, как был в яремной вене. Преобладали все те же сине-зелено-фиолетовые тельца. Далекие стены были несколько более волнистыми, линии волн совпадали с направлением движения.
