Если его интересовала миссия в целом, зачем было возиться со мной?
— О, Грант!
Мичелз улыбнулся и покачал головой.
— Ладно, говорите. Только не ворчливо.
— Предположим, именно молодая леди позаботилась о лазере. Предположим, что он хотел избавиться от вас, чтобы нанести миссии решительный двойной удар.
Грант безмолвно смотрел на него.
Мичелз продолжал:
— Дьювал, вероятно, не настолько полно отдавался своей работе, чтобы не заметить, что его ассистентка обратила внимание на ваше появление. Вы симпатичный молодой человек, Грант, и вы спасли ее от серьезного ранения, когда мы попали в водоворот, может быть, спасли ей жизнь. Дьювал видел это, и он должен был видеть ее реакцию.
— Никакой реакции не было. Она не интересуется мною.
— Я наблюдал за ней, когда вы потерялись в альвеолах. Она просто обезумела. И то, что было видно всем, тем более было видно Дьювалу — что вы ей нравитесь. И он мог желать избавиться от вас по этой причине.
Грант в задумчивости покусал нижнюю губу, потом сказал:
— Хорошо. А утечка воздуха? Это тоже была случайность?
Мичелз пожал плечами.
— Я не знаю. Я полагаю, вы намекаете, что это мог сделать Оуэнс.
— Мог. Он знает корабль, он его конструировал. Он лучше всех мог сделать трюк с системой управления. И только он следил за неполадками.
— Знаете, это правда.
— Кстати, — продолжал Грант с возрастающей злостью, — как насчет артериально-венозной фистулы? Была ли это случайность, или вы знали о ее существовании?
Мичелз в замешательстве откинулся на спинку кресла.
— Господи боже, я не подумал об этом. Я даю вам слово, Грант, я сидел здесь и честно думал, что не произошло ничего такого, что могло быть адресовано непосредственно мне. Я понимал, что можно утверждать, что я тайком повредил лазер или ослабил узел вашего страховочного каната, или заклинил клапан воздушного танка, когда никто не видел, или сделал все вместе, кстати. Но в каждом случае было гораздо больше подозрений, что это сделал кто-то другой. Фистула, я согласен, не может быть приписана никому, кроме меня.
— Правильно.
— Не считая, конечно, того, что я не знал о ее существовании. Но я не могу доказать это, не правда ли?
— Нет.
— Вы читали когда-нибудь детективные романы?
— Читал немного в молодости. Теперь…
— Да, ваша профессия не оставляет места для забав. Я себе хорошо это представляю. Но знаете, в детективных романах все всегда так просто. Искусная разгадка указывает на одного и только на одного человека, и детектив ведет расследование так, как будто никто больше не мог оказаться виновным. В реальной жизни, кажется, разгадка может быть в любом месте.
— Или нигде, — твердо сказал Грант. — Мы могли иметь дело с рядом случайностей и неудач.
— Могли, — согласился Мичелз.
Ни один из них не говорил, однако, очень убедительно или убежденно.
14. ЛИМФАТИЧЕСКИЙ СОСУД
— Доктор Мичелз, посмотрите вперед, — раздался из купола голос Оуэнса. — Здесь сворачивать?
Они почувствовали, что «Протерус» замедлил ход.
— Слишком много болтовни, — пробормотал Мичелз. — Я должен посмотреть.
Прямо впереди виднелась труба, открытая с торца. Образовывавшие ее тонкие стенки были рваными, кое-где почти полностью истончившимися. Отверстие по ширине едва могло пропустить «Протерус».
— Вполне достаточно! — крикнул Мичелз. — Входите в него.
Кора отошла от верстака, чтобы полюбопытствовать, что делается впереди, но Дьювал остался на своем месте, продолжая трудиться с бесконечным неутомимым терпением.
— Это, должно быть, лимфатический сосуд, — сказала она.
Они вошли внутрь, и их окружили стены не толще стен капилляра, который они покинули.
Было ясно видно, что, как и в капилляре, стенки были сложены из клеток многоугольной формы с ядром в центре каждой.
Жидкость, по которой они плыли, она очень была похожа на ту, что заполняла плевральную полость. Она искрилась желтизной в свете прожекторов «Протеруса» и придавала желтоватый оттенок клеткам. Ядра были более интенсивного цвета, почти оранжевого.
— Вареные яйца! — воскликнул Грант. — Они выглядят точно, как вареные яйца! А что такое лимфатический сосуд?
— Это в некотором смысле вспомогательная кровеносная система, — с жаром начала объяснять Кора. — Жидкость просачивается через тонкие капилляры и собирается в пустотах тела и между клетками. Это промежуточная жидкость. Она вливается в тонкие трубки лимфатических сосудов, открытых с одного конца, как вы только что видели. Эти трубы постепенно соединяются во все большие и большие трубы, пока не сливаются в самые большие, размером с вену. Вся лимфа…
— Эта жидкость вокруг нас? — спросил Грант.
— Да. Вся лимфа собирается в самый большой лимфатический сосуд, торакальный клапан, который ведет в подключичную вену в верхней части грудной клетки и таким образом возвращается в основную кровеносную систему.
— А почему мы вошли в лимфатический сосуд?
Мичелз отклонился назад, моментально включившись в разговор.
— Потому, — вставил он, — что это тихая заводь. Здесь нет пульсирующего воздействия сердца. Жидкость движется за счет давлений и напряжений мускулов, а у Бенеша немногие из них сейчас работают. Поэтому мы можем совершить спокойное путешествие до самого мозга.
— Почему же тогда мы не вошли в лимфатические сосуды с самого начала?
— Они очень малы. Артерия представляет собой гораздо лучшую мишень для шприца. И артериальный поток крови был должен доставить нас к цели за несколько минут. Но он не сделал этого, а обратный путь в артерию занял бы у нас слишком много времени. К тому же, когда мы попадем в артерию, мы подвергнемся такой бомбардировке, которую корабль может больше не выдержать.
Он развернул новый комплект карт и закричал:
— Оуэнс, вы следите за картой 72-Л?
— Да, доктор Мичелз.
— Не сбивайтесь с указанного мной пути. Он приведет нас через минимальное количество узлов.
— Что это там прямо по курсу? — спросил Грант.
Мичелз посмотрел вперед и похолодел.
— Убавьте скорость! — закричал он.
«Протерус» резко сбавил ход. Через одну из стенок теперь расширившейся трубы выступила какая-то бесформенная масса молочного света, комковатая и пугающая.
Пока они рассматривали ее, она сморщилась и исчезла.
