Он закрыл глаза и, едва взмахнув рукой, чтобы свет стал менее ярким, заснул под этот негромкий гул.
Когда Врон пробудился, то почувствовал острый голод. Его тело, потерявшее много сил и энергии, требовало еды.
Ласка и малыш все еще спали.
Он пошел по коридору, открывая все комнаты подряд в поисках приспособления для изготовления пищи. Оно обнаружилось только в последней комнате. Первую чашку жидкости Врон выпил одним жадным глотком, а дальше уже пил не спеша; всего он выпил больше десяти чашек, и только тогда его тело удовлетворенно успокоилось. Он наполнил найденные в комнате сосуды темной жидкостью и вернулся к Ласке.
Она уже проснулась и недоуменно разглядывала комнату.
– Почему мы снова оказались в городе? – спросила она. – Как это случилось? Я помню, как мы шли по степи, у меня уже не было сил, и я замерзала. Потом мы куда-то пришли… Это был какой-то разрушенный дом… Скажи, где мы?
– Мы в этом разрушенном доме, мне удалось найти комнаты, в которые не сумели попасть демоны. Хочешь есть?
– Очень хочу, – призналась Ласка. – Похоже, что ты снова сотворил чудо – привел нас туда, где мы сможем отдохнуть и восстановить свои силы. И посмей только после этого сказать, что ты не волшебник. – Она улыбнулась и выпила жидкость из двух сосудов.
– Здесь тепло и хорошо, – сказала она. – И есть еда, а больше нам ничего и не надо, – Она взяла Врона за руку и прижала его ладонь к своей груди.
– Ты самый лучший человек, которого я встречала в своей жизни, – сказала она. – С тобой я ничего не боюсь. Я уже давно это поняла…
– А раньше ты называла меня кретином, – проворчал Врон.
– От этих слов я и сейчас не отказываюсь, хоть и люблю тебя, – улыбнулась Ласка. – Но ты часто бываешь тугодумом.
– А я очень переживал из-за этого, – сказал Врон. – А после того как Амия сказала мне, что таким женщинам, как ты, нравятся только сильные мужчины, я уже решил, что у нас так ничего и не получится…
– Амия права, – улыбнулась Ласка. – Мне нравятся именно такие мужчины. А ты просто сам не знаешь себя, ты всегда попадаешь в такие ситуации, из которых ни одному человеку живым не выбраться, но ты всегда находишь выход. Разве это не говорит о твоей силе?
– Может наступить такой момент, когда и я не сумею найти верное решение, и мы погибнем, – вздохнул Врон. – Лучше не надо испытывать судьбу.
– Твоя судьба – делать то, что не под силу никому другому, – сказала Ласка. – Я уже давно это поняла и смирилась с тем, что рядом с тобой всегда будут разные неприятности.
– Все неприятности уже закончились, – возразил Врон. – Демоны ушли и больше никогда не вернутся, а мы скоро возвратимся в свой мир.
– Если мы вернемся домой и с нами ничего не случится, – сказала Ласка, – это будет означать только одно – что все только начинается.
– Почему ты так думаешь? – спросил Врон.
– Все очень просто, – ответила Ласка. – Ты появился в нашем монастыре, и с этого момента начались все наши беды. Я сразу почувствовала в тебе какую-то тревожащую странность, я ощущала опасность, но не поняла, что она исходит от тебя. Если бы я тогда догадалась, что все опасности связаны с тобой, то я бы никогда не соединила свою жизнь с твоей. А значит, и не оказалась бы в легендарном царстве демонов, не жила бы в городах, покинутых древними людьми, не увидела бы столько демонов, сколько не видели все охотники за демонами за свою жизнь.
– Наверно, ты права, – задумчиво отозвался Врон. – Один человек как-то сказал мне, что во мне есть предопределенность и что я не властен над своей судьбой.
– Вот об этом я и говорю, – улыбнулась Ласка. – Но меня это уже не пугает, и думаю, что и нашего малыша тоже, и я ни о чем не жалею. Хоть мое чувство опасности предупреждает меня, что еще ничего не закончилось, что впереди нас ждут новые испытания…
– Наш малыш, наверно, уже пожалел о том, что родился у нас, – улыбнулся Врон. – Он сейчас думает о том, какие неразумные родители ему достались.
– Неразумная в нашей семье только я, – усмехнулась Ласка. – Пусть терпит, я полудемон, а это значит, что сначала я что-то делаю и только потом думаю, зачем я это сделала. – Она развязала ткань и покачала головой.
– Ну вот, опять лежит мокрый, но не хнычет, а спокойно лежит и слушает, о чем мы тут с тобой говорим.
– Интересно бы узнать, о чем он думает, – сказал Врон, наклоняясь над малышом. Ребенок смотрел на него ясными и спокойными глазами, потом малыш улыбнулся и что-то гугукнул.
– Мне он тоже иногда что-то говорит, но всегда как-то сердито, а тебе всегда улыбается, – сказала Ласка. – Подай мне мою набедренную повязку. Кстати, ты так и собираешься ходить в своей чешуе или все- таки снимешь ее?
– Чешуе? – удивился Врон и посмотрел на свое тело – оно все еще было покрыто коркой засохшей слизи.
– Если хочешь, – предложила Ласка, – я могу ее от тебя отковырять мечом, так же как ты ее отковыривал от нас.
– Лучше не надо, – улыбнулся Врон. – Она легко растворяется в воде.
– Тогда ищи воду, – сказала Ласка. – Нам с малышом тоже надо помыться.
