Бэнни аккуратно сложила листок и положила его в карман. Она взяла скрипку и впервые за долгое время начала играть.
Глава 16
О, Боже, он ненавидел запах крови. Этот запах стоял у него в горле, в носу: сладковатый, тошнотворный, едкий. От него некуда было деться. В жарком воздухе раннего лета ни ветерка. Запах прилип к нему, он знал, что его невозможно было смыть.
Устало откинувшись на стоящую рядом перевернутую телегу, он еще раз почистил ружье. Справа от него, в воде отражалось яркое солнце. Слева была линия укрепления из камней и железных прутьев.
Перед ним расстилалась песчаная гряда, окаймляющая Чарльзтаун. На ней виднелись следы недавнего боя – рваная одежда и изувеченные тела. Даже не верилось, что эти изуродованные трупы еще недавно были живыми людьми.
Засунув щетку в дуло мушкета, он мелодично двигал ею. Основные заповеди солдата: голову вниз, приказы выполнять беспрекословно, оружие держать в чистоте.
За укреплением на холме расположились американцы. Трудно сказать, сколько их там, но они окапывались всю ночь. Британское командование пришло к выводу, что нельзя позволить противнику занимать эту высоту, так как оттуда можно спокойно обстреливать центр Бостона, где были сконцентрированы войска англичан. И вот сегодня утром они попытались выбить повстанцев из Чарльзтауна.
Рядом с ним на песок сел сержант Хичкок. Он достал тряпку и вытер лоб:
– Ну и денек!
Джон взглянул на сержанта и в очередной раз подумал, что тот был слишком хил, чтобы воевать. Но, тем не менее, в бою он сражался стойко, не теряя самообладания.
– Да, – согласился Джон.
– Ты молодцом держался сегодня.
– Нет. Испугался.
Джон вопросительно взглянул на Хичкока:
– А ты?
– Нет. Меня начало трясти позже. А ты молодец. Ты ведь такая крупная мишень. И все делал верно. Держал голову низко. Выполнял приказания. Я горжусь тобой, – настаивал на своем сержант Хичкок, похлопывая Джона по плечу.
О, Боже! Лэйтон поставил мушкет. Когда ему в последний раз говорили такое? И вообще, говорил ли ему кто-нибудь такое?
– Спасибо.
– Готов снова вступить в бой?
– Снова? – Они уже сделали две попытки, и оба раза их побили. Были роты, в которых из пятидесяти девяти человек уцелело всего лишь несколько. Идти в очередное наступление было самоубийством.
– Да. Да. Либо мы уничтожим их, либо мы погибнем.
Погибнем. Это слово эхом отозвалось в голове Джона, когда мир вокруг него еще раз взорвался.
Грохот пушек и мушкетов громко раздавался в его ушах. Он уже не знал – действительно это стрельба, или только эхо от нее. От каждого взрыва голова, казалось, раскалывалась надвое.
Пот струйками катился по лицу, мешая смотреть, капал на верхнюю губу. Ему страшно хотелось вытереть его, но, казалось, что он не мог заставить себя разжать пальцы и хотя бы на секунду выпустить мушкет.
Огонь. Засыпать порох. Прицелиться. Выстрел.
Его действия были жутко ритмичны. Он был словно вне времени и пространства.
Прошло десять минут? Час? Кто знает? Только стрелять, перезаряжать. Целиться. Стрелять.
Слева от него, как краб, полз сержант Хичкок. Он прижался к земле, когда над ним пролетело неприятельское ядро. Через несколько секунд сержант Хичкок был рядом с Джоном.
– Все в порядке, сынок? – громко спросил он.
– Да.
Джон снова выстрелил в голубое небо.
– Я иду.
– Что? – чтобы лучше слышать сержанта, он повернулся к нему. В этом невероятном грохоте, по губам иногда было легче прочесть то, что хотел сказать человек.
– Я иду. Сказал уже капитану. Хочу, что бы ты с остатком роты прикрыл меня, а потом двинулись вслед за мной как можно скорее.
