мечтал? Быть свободным как ветер, море – твой дом. Сам себе хозяин, никто не имеет права тебе указывать. Жизнь наполнена событиями, ты – поденщик моря, твои инструменты – сабля и пушка. Море зовет тебя, парень. Пиратство – твое призвание. Неужели ты об этом не мечтаешь?
– Я мечтаю, чтобы тебя вздернули,- гордо ответил я, хотя его маленькая речь взбудоражила мою душу. И по шарканью ног за своей спиной я понял, что перед глазами остальных пронеслись те же видения.
– Завидная жизнь, – продолжал он, как будто не услышав моего ответа.
Он подтянулся и сел, опершись спиной о фальшборт. Теперь он обращался к Маджу:
– Все равны на корабле фортуны. Когда пираты в деле, никаких «есть, сэр» не слышно.
Он повернулся к Баттерфилду:
– Не надо надрываться для хозяина. Каждый сам себе хозяин.
Мне он сказал:
– Идешь, куда гонит ветер, навстречу судьбе.
Наконец обратился и к Дашеру:
– Если хватает мужества, ты властелин всего океана.
Слова его были опасны. Он обращался напрямую к сердцу каждого из нас. Дай ему волю, он бы всех превратил в пиратов. У некоторых, уже заблестели глаза. Но Баттерфилд прекратил его излияния словами:
– Расскажешь все это судье. Может быть, его убедишь, а меня уговаривать бесполезно.
Он отступил на шаг и приказал Джорджу Беттсу и Гарри Фримэну:
– Засуньте его в «Пещеру» и прикуйте там как следует.
Бартоломью Грейс не сопротивлялся, но обернулся и крикнул Горну:
– Ты будешь висеть со мной, бок о бок. Уж я позабочусь.
Когда его отвели подальше, он заорал еще громче:
– Думаешь мной откупиться? Повисим в цепях, Горн! Вместе, ты и я! Дезертиров не прощают, Горн!
В последний раз он обернулся, когда его уже впихивали в люк. Он вытянул свою когтистую клешню в нашем направлении:
– Проклинаю это судно и каждого человека на нем. Я клянусь, никто из вас не увидит больше своего дома. По законам Олрона все вы отправитесь к Дэви Джонсу,
Он как будто утонул под палубой. Запихнувшие его матросы последовали за ним, от его проклятий и пророчеств у меня по спине побежали мурашки.
Дашер хлопнул в ладоши:
– Ладно, все нормально. Кто здесь капитан?
Баттерфилд удивленно поднял голову. Я полагал, что у него в ушах, как и у всех нас, еще отдаются вопли Грейса.
– Ну скажите же мне, – продолжал Дашер.- Кто на судне капитан? Кто этот счастливчик?
Дядя Стэнли нахмурился:
– Я – капитан Баттерфилд.
– Да благословит вас Господь, – широко улыбаясь, затянул Дашер. – День, когда вы вытащили меня из моря, запомнится вам как самый удачный в вашей жизни.
Морщины на лбу Баттерфилда углубились:
– Да кто вы, черт возьми, такой?
Улыбка Дашера погасла, он глянул на меня:
– Джон, ты им не сказал?
– Конечно, сказал. Капитан, это Дашер.
Баттерфилд улыбнулся и пожал Дашеру руку.
– Очень приятно, сэр. Я перед вами в долгу.
– О нет, сэр. Пока еще нет,- затараторил Дашер. – Давайте-ка быстренько вернемся на остров, и я наполню ваши карманы таким количеством серебра, что вам придется подвязывать штаны канатом.
– На остров?
Дашер кивнул:
– Я в лодке смотаюсь на берег и доставлю серебро.
– В этой? – Баттерфилд указал на разбитый баркас – все, что у нас осталось.- Поднять паруса! – скомандовал Баттерфилд и сообщил Дашеру: – Мы идем в Англию.
– Капитан! – закричал Дашер. – Джон, скажи ему о моей бочке. -
Я пошел за Баттерфилдом по трапу.
– Сэр, это правда, – заверил я его. – У него на острове бочка, полная серебра и золота.
Баттерфилд вошел в каюту, наклонился над лежащей на столе картой и взял в руки карандаш и параллельные линейки.
– Мы можем задержаться и забрать клад. Времени хватит.
– Извини, Джон.- Он проложил курс через рифы, потом протащил линейку к розе ветров.
– Но, сэр, для Дашера это очень много значит.
– Именно поэтому я и хочу оставить этот клад там, где он сейчас, – Он отметил курс карандашом и захлопнул линейку.- Ты знаешь, что Библия говорит о деньгах?
– Что деньги – источник всякого зла.
Он покачал головой.
– Не совсем так, Джон. Сребролюбие корень всех зол. И вернее не скажешь. – Он посмотрел на меня. Доброе лицо его выражало озабоченность. – Подумай-ка о несчастьях, связанных с этими сокровищами. Это кровавые деньги. Сколько людей погибло, разыскивая этот клад. Лучше всего оставить его там, где он сейчас. Что бы ты ни думал по этому поводу.
Я поднялся на палубу и подошел к Дашеру. Он смотрел на Кулебру, проплывающую перед нами. Я сообщил о решении капитана.
– Я так и думал.- Дашер не скрывал своего разочарования. – Чуял нутром.
С его запястья свисала цепь, болтаясь от качки и стуча по сапогам. Пушки наши были подтянуты к бортам и закреплены. Горн и еще один матрос выбрасывали остатки баркаса за борт.
– Никогда мне не разбогатеть,- посетовал Дашер. – Все время не везет.
– Чем ты теперь займешься? Он вздохнул:
– Очищу пару-другую карманов, чтобы составить начальный капитал. Может, куплю себе танцующего медведя и пойду с ним по Англии. Может быть, поступлю в театр. Из меня выйдет хороший актер, ведь так?
– Думаю, что да.
– Энергия во мне не иссякла. Большое приключение за плечами.
– И слава, – добавил я.
– Ну, вся слава достанется вашему капитану. Его суденышко с маленькими пушками очистило море от пиратов. Я тут ни при чем.
– А где твой попугай? Жаль его.
– Этот чертов старый идиот? Рад, что от него избавился.
Дашер отвернулся от Кулебры и отправился искать молоток с зубилом. Мы пошли мимо Кулебры, мимо Луис-Пенья, над пляжами которого вилось такое количество гнусной мошкары, что казалось, над ними висят серые облака. Земля осталась позади. В открытом океане нужно было еще похоронить наших мертвых товарищей.
Капитан Баттерфилд прочитал над ними тексты из Библии. Рулевой и Роланд Эбби лежали рядышком, завернутые в белую парусину.
Я сжал плечо старого пушкаря, надеясь, что он уже на Зеленых Лужках, среди таверн и деревьев. Потом я ушел, чтобы не видеть, как он уйдет в глубину, и заткнул уши, чтобы не слышать всплесков. Впервые я пролил слезы по бедному мистеру Эбби. Жаль мне было его!
Пассаты гнали нас домой, постоянные, в попутной четверти, натягивая такелаж в блоках. Паруса не нуждались в уходе. Кроме того, помогало благоприятное океаническое течение.
