посмотрела на письменный стол, вспомнила все, что произошло, вернее, не успело произойти, и покраснела. – Это было отвратительно.
Она принялась расправлять юбки, своими действиями красноречивее слов показывая, что фривольности закончились.
Мартин сердито втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Аманда бросила на него подозрительный взгляд, и он подал ей руку:
– Думаю, нам лучше вернуться в бальный зал.
– Господи, даже страшно представить, что было бы, если б Молчунья не вошла! – Аманда вдруг остановилась. – Нет, это неправда. Я знаю, что было бы, и это оказалось бы на руку только ему, а не мне. – Она легла на кровать рядом с Амелией. – Слишком опасно оставаться с ним наедине.
– Опасно? – удивилась Амелия.
Аманда на мгновение задумалась, затем ответила:
– Я полагала, что это докажет мою точку зрения, если мы будем чаще предаваться любви, потому что, когда мы предаемся любви, тот факт, что он действительно любит меня, становится очевидным, и я не понимаю, как он может игнорировать его! Но… – Поморщившись, Аманда посмотрела на свой живот. – Но если мы и дальше будем предаваться любви, то я рискую забеременеть. – Внезапно она нахмурилась. – Кто знает? Может, я уже ношу ребенка.
В ее голосе слышалась тоска, поэтому она не удивилась, когда Амелия спросила:
– А разве ты не хочешь родить от него ребенка?
– Хочу. Больше всего на свете. Но я не хочу, чтобы он женился на мне только ради этого, а он именно так смотрит на наш брак! – Она в сердцах стукнула кулачком по кровати.
– Разве то, что есть, не перевешивает «как он смотрит»? – поинтересовалась Амелия.
Это был сложный вопрос. Аманда честно задумалась над ним, но так и не смогла найти ясного ответа и решила играть осторожно, пока этот ответ не найдется, – беседовать, но не целоваться. Поощрять, но четко определять границу, дальше которой она не пойдет. До тех пор пока…
– Мисс Кинстер?
Аманда повернулась. Лакей протягивал ей серебряный поднос с запиской. Отойдя подальше от дивана, на котором сидели мать и тетки, она развернула листок:
«Если Вы прямо сейчас придете на террасу, то Вас очень заинтересует то, что Вы там увидите».
Подпись отсутствовала. И писал записку не Мартин. Его почерк был уверенный и неторопливый, а этот – какой-то неразборчивый, как будто буквы сначала помяли в руках.
Час ранний, однако в бальном зале достаточно народу, чтобы в крайнем случае позвать на помощь. Аманда сложила записку, сунула ее в ридикюль, извинилась перед матерью и тетками и направилась в противоположный конец зала.
Двери на террасу оказались закрытыми. Выглянув в окно и никого там не увидев, Аманда открыла дверь и вышла. Дверь за собой она закрыла, чтобы холодный ветер не выдувал гардину.
Аманда огляделась по сторонам. Терраса была широкой, ее ограничивали высокие кусты. Закутавшись в шаль, она неохотно пошла по террасе вдоль окон, стараясь держаться на освещенной части.
Стояла полная тишина, нарушаемая свистом холодного ветра.
Добравшись до последнего окна, Аманда остановилась и, нахмурившись, чертыхнулась…
– Мисс Кинстер… Мисс Аманда Кинстер…
Аманда устремила взгляд туда, где проем в живой изгороди открывал вход в аллею.
– Идите ко мне, моя дорогая, и в лунном свете мы… – снова позвал ее бесплотный голос.
– Покажитесь! – Аманда пыталась по голосу узнать человека. Голос был знаком, но ей мешали слащавые интонации и визгливость. Однако это точно был мужчина. – Кто вы? Так ведут себя только трусы.
– А как ведут себя трусы?
Аманда резко повернулась и с облегчением увидела, что Мартин, стоя на террасе, закрывает за собой дверь. Одновременно с этим она услышала шорох кустов и удаляющиеся шаги.
Мартин подошел к Аманде.
– С кем ты разговаривала?
– Не знаю. – Она указала рукой на живую изгородь. – Какой-то идиот пытался подманить меня.
– Мужчина?
Его тон разозлил Аманду. Она гордо вскинула голову. Мартин подозрительно разглядывал кусты.
– Да. Мужчина. Но у него ничего не получилось. Да и вообще не могло получиться!
Она решительным шагом направилась к двери в зал.
– А почему ты оказалась здесь? – догнал ее Мартин.
– Потому что кто-то – не знаю кто – прислал мне записку.
– Дай посмотреть.
Она порылась в ридикюле и вытащила записку.
