– Дурак. Ты пьяный дурак. Мне не хочется находиться рядом с тобой, а больше всего на свете мне не хочется ложиться с тобой в эту постель. Меня тошнит от тебя.
Брайан рассмеялся, прошел через комнату и уцепился за спинку кровати.
– И где только, черт возьми, они тебя откопали? Я думаю, лучше бы тебе кто-нибудь рассказал, где ты находишься и кто ты такая. Нравится тебе или нет, но это не более чем грязный бордель, а ты не что иное, как дешевая маленькая шлюшка.
Их взгляды встретились.
– Шлюшка? Еще нет, мистер Осборн. Это моя первая ночь, а вы первый мужчина, так что вы не можете назвать меня шлюхой до тех пор, пока я не возьму у вас деньги и не залезу с вами в постель. Кроме того, я не думаю, что покажусь вам дешевой. Если вы меня хотите, то это обойдется вам в двести долларов… Деньги вперед.
В его глазах мелькнуло удивление.
– Две сотни… в этой дыре? Ты, наверно, чокнутая.
Она пожала плечами:
– Это моя цена. Не хотите – не берите.
Парень оперся о стойку кровати, и глаза его недобро веркнули.
– Хорошо, мисс Праведница и Недотрога. Ты получишь свои две сотни, только сначала я хочу посмотреть, то покупаю. Покажи, что там у тебя под платьем. Может, у тебя кривые ноги. Я нипочем не стану платить две сотни за колченогую шлюху.
У нее вспотели ладони, и Отэм вытерла их о бедра. Покопалась с минуту, развязывая шарф, потом спустила с плеч платье и кинула его на кресло. Она повернулась к Брайану и поняла, что имела в виду Элла. Он разглядывал ее с головы до ног так, будто она была лакомым куском телятины. Потом ткнул пальцем на ее ноги:
– А что это у тебя с коленями?
Она посмотрела вниз на розовую кожу после отвалившихся болячек и едва слышно сказала:
– Джек упал, Джилл об него споткнулась.
– Головоломки? – Парень полез в карман, вытащил бумажник и достал из него двести долларов.
Она взяла банкноты и повертела их в руках.
– Наверно, приятно иметь столько денег, чтобы купить что хочешь или кого хочешь.
– Ты правда так думаешь?
– Не важно, что я думаю.
Отэм положила деньги в сумочку. В то же время она засомневалась, так ли он пьян, как ей кажется. Говорил он внятно и вполне разумно. С другой стороны, он повис на спинке кровати и никак не мог снять брюки. Когда он принялся снимать трусы, Отэм выбрала точку у него на груди и уставилась на его светлый мех, стараясь вспомнить все, чему учила ее Элла. Улыбайся. Давай им все, что они хотят, и…
Внезапно страшная мысль пришла ей в голову.
– У тебя нет никаких заразных болезней, правда?
– Нет, а у тебя?
– У меня!… Нет. Я бы никогда не стала… – Отэм замолчала и посмотрела на него, не зная, что делать дальше. Мужчины сначала целуют шлюх или сразу забираются на них? Ей нужно подойти к нему или подождать, пока он подойдет к ней?
Брайан голый приблизился к ней, прижал большой палец к ее губам и размазал помаду.
– Пойди умойся. А то ты похожа на клоуна.
Отэм отпрянула, ее рука машинально дернулась, и она закатила ему громкую пощечину.
– Бери меня такой, какая есть, богатенький мальчик, или вообще ничего не получишь.
У него на скулах заходили желваки, и секунду-другую он словно бы собирался дать сдачи.
– Отродье! – Парень швырнул ее на кровать, навалился сверху и протиснулся к ней между ног. – Сука, ты настоящая сука. Ты получила деньги, так что становись шлюхой.
Он вошел в нее.
Отэм через его плечо рассматривала трещины на потолке. Одна большая трещина шла через всю комнату, а от нее бесцельно отходили во всех направлениях многочисленные маленькие. Она изучала их расположение. Почему-то этот узор казался символичным, однако она не могла понять почему. Была ли трещина в ней самой? Или частицы ее отрывались и бесцельно блуждали? Нет. У нее было направление. Может быть, какие-то ее частички отпадут по дороге, но однажды она вернется. И она пообещала себе, что, когда настанет этот день, мужчина, лежащий сейчас сверху, будет относиться к ней с уважением.
Она лежала не двигаясь, прижав руки к бокам, и ждала, когда он кончит. Она не подпрыгивала и не извивалась, как учила Элла, а смотрела на трещины и считала его удары, то быстрые, то медленные – и, как ни странно, неизменно нежные. Его сердце билось у нее на груди, когда он двигался взад-вперед. Его дыхание становилось все чаще. Она почувствовала, как он напрягся, что-то неразборчиво зашептал, и ощутила тепло его семени.
Все кончилось. Отэм глубоко вздохнула, уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его.
– Теперь можете называть меня шлюхой, мистер Осборн.
Он перевернулся на спину и поглядел на нее краем глаза.
– Это было самое вшивое траханье в моей жизни.
– В моей тоже, – сухо сказала она.
Брайан привстал, подпер голову рукой и посмотрел на нее сверху вниз:
– Ты языкастая, холодная, как черт, независимая сука, и все равно мне хотелось бы трахнуть тебя еще раз.
– Это будет стоить вам еще две сотни. Деньги вперед.
– Если я вылезу из постели, то просто упаду.
– Я принесу вам бумажник.
– Я тебе что, понравился?
– Нет. Понравились ваши деньги.
Он провел рукой по ее груди, животу, по внутренней стороне ног, погладил пальцами по щеке.
– Когда-нибудь ты станешь очень красивой женщиной. Если раньше тебя не доконает это местечко. Как тебя зовут?
– Мэри, – сказала она. – Мэри Лу.
– Мэри Лу… дальше?
– Не важно. Вы меня никогда больше не увидите. Я не собираюсь здесь задерживаться.
– Я увижу тебя. Я покупаю тебя на каникулы. Запоздавший рождественский подарок. Всю следующую неделю ты будешь принадлежать мне. С Рексом я обо всем договорюсь. К концу недели я заставлю тебя кончить, даже если это убьет нас обоих.
Отэм сложила руки на груди и уставилась в потолок.
– Я ничего не чувствую от шеи и ниже, мистер Осборн. Если вы сделаете так, что я кончу, то я сама заплачу вам двести долларов.
– Договорились. – Он погладил ее по лицу и поцеловал в губы. Сначала его губы были твердыми, но потом они обмякли, поцелуй стал вялым. Молодой человек застонал и повалился на подушку. – Похоже, я должен дать тебе сначала передохнуть.
И он начал мирно похрапывать. Отэм выскользнула из постели, босиком пробежала в ванную, залезла под душ и кинулась оттирать себя губкой, пока кожа не покраснела. В комнате стало прохладно, и она вышла из-под душа замерзшая, натянула платье и подошла к окну.
На улице похолодало и повалил снег. Первый снег этой зимы. Отэм оперлась об оконную раму и смотрела, как кружатся и падают хлопья снега – большие белые ватные шарики бегут, догоняют, играют друг с другом на ветру. Она слушала, как снег свистит вокруг крыши, и в мыслях у нее был полный разброд.
В доме все стихло, землю занесло белым. Она отвернулась от окна. Раньше она всегда любила снег, но сегодня он навевал какую-то странную грусть. Может быть, потому, что она уже никогда не посмотрит на эту белизну глазами ребенка. Она потрогала свой живот и снова ощутила утрату. Ее ребенок, ребенок Лонни никогда не увидит снега, никогда не пробежит по нему и не поиграет в его пуховых сугробах. Возникло ясное
