Отэм улыбнулась и сказала масляным голосом:
– Ты говорил мне, Боб, будто ты хороший адвокат. Хороший адвокат найдет способ.
Он усмехнулся:
– Один – ноль.
Глава 23
Воздух казался разряженным и удушливым, ночь – тяжелой, давящей. Тихое стрекотание сверчков за окном, которое должно было бы успокаивать, словно вползало в комнату и наполняло ее хором монотонных звуков, которые уныло гудели и гудели. Не в состоянии заснуть, Отэм глядела сквозь тьму в потолок.
Звонок раздался через час после того, как они попрощались с Бобом. Боб не хотел рассказать, как ему это удалось, но он все-таки договорился о ее встрече с Дугласом Осборном завтра в девять часов утра. «Будь пунктуальна, – предупредил Боб, – и оденься поженственнее, как можно женственнее. Желаю удачи».
Голова раскалывалась от переполнявших ее мыслей. Отэм выбралась из постели и пошла на кухню. Она налила себе виски и села, уставившись на янтарную жидкость, впервые в жизни с такой остротой чувствуя свое одиночество, полное одиночество. Ни одной ночи она не провела без Молли; потом был Лонни. После Лонни был Арти – платонически, но он находился рядом. Эверетт так сильно зависел от нее, что она испытывала нечто вроде одиночества, пока не появился Ллойд. Потому что на протяжении нескольких последних лет большой ирландец был от нее всего лишь на расстоянии телефонного звонка.
Она прикончила виски, потянулась к бутылке, помедлила, потом пожала плечами. Какого черта? Она одна. Даже если она опьянеет, то никто, кроме сверчков, не услышит ее акцента. В конце концов, она ирландка. А ирландцы – известные скандалисты, драчуны и пьяницы. Отэм взяла бутылку, бормоча: «Не хотелось бы никого разочаровывать».
После того как она выпила еще пару раз, ее веки отяжелели, мышцы расслабились, а мысли превратились в ленивое чепуховое месиво. Отэм вернулась в постель и подозрительно посмотрела на телефон. Интересно, до сих пор ли на расстоянии телефонного звонка большой ирландец?
Она затащила аппарат в кровать, но заколебалась. В Калифорнии было два часа ночи. Он может уже спать – а может, проводит время с кем-то еще. Было бы невежливо звонить ему, да что там – просто немыслимо. А с другой стороны, разве она не бесшабашная ирландка? К тому же чуть-чуть навеселе.
Отэм набрала номер.
Сначала трубку взял сонный Арнольд, потом возник сочный баритон Ллойда.
– Ты был уже в постели? – спросила она.
– Только что лег.
– Ты один?
– Я один. У тебя все в порядке?
– Нет. Я скучаю по тебе. Мне хочется обнимать тебя, и заниматься с тобой любовью, и все такое.
– Сейчас пришлю самолет.
– Я не могу уехать. Я утром встречаюсь с Дугласом.
– Тогда я туда прилечу. Ты где хочешь встретиться?
– Луисвилл. Я закажу гостиницу.
– Отлично. Я утром сообщу, когда прилетит мой самолет. Ты сможешь меня встретить или мне заказать машину?
– Я встречу тебя. – Она улыбнулась, подумав о своей отвратительной «хонде» и о его реакции. – Еще что-нибудь нужно?
– Да. Привези ту черную кружевную штучку.
– Ту черную кружевную штучку ты изорвал в клочья, но я куплю другую. – Она упала на подушки и заползла под простыню. – Спокойной ночи, Ллойд.
– Спокойной ночи, сердце мое.
Отэм положила трубку и с удовольствием потянулась. Большой ирландец все еще был на расстоянии лишь одного телефонного звонка.
Ровно без пяти минут девять Отэм вылезла из машины и вошла в высокое кирпичное здание. На ней была закрывающая колени серая юбка и белая кофта. Сборки у горла придавали ей несколько чопорный, однако весьма женственный вид. На лифте она поднялась на верхний этаж и прошла через холл навстречу знакомству с Дугласом Осборном.
Сон и утренний свет успокоили ее нервы, и она шагала неторопливо и легко. Странно, думала Отэм. Она видела Дугласа Осборна всего один раз, да и то мельком, на углу улицы, и все-таки они трое были накрепко скованы: она, Лонни и Дуглас Осборн.
В отличие от ее первого посещения секретарша показала жестом, что Отэм может пройти в кабинет без всяких задержек. Девушка чуть помедлила на пороге, секунду подержала ручку из слоновой кости, широко открыла дверь и вошла в комнату.
Дуглас стоял спиной к ней около аквариума.
– Садитесь, – сказал он скучающим голосом. Обстановка была антикварной. Кресла с подушечками для головы, обтянутые грубой на вид материей, были расставлены под правильными углами; некоторые из них повернуты к массивному письменному столу с резным орнаментом. На одной из стен в ряд висели фамильные портреты.
Отэм села на то кресло, которое было повернуто одновременно к Осборну и к дивану, и наблюдала, как Дуглас кормит разноцветных рыбок. Она его ненавидела, ненависть лежала совсем рядом с поверхностью, однако встреча с ним никак не тронула ее. Она ненавидела его так давно и столь яростно, что словно вся выгорела изнутри.
– Вы любите рыб? – спросил он.
– Не особенно.
– Отчего?
– Я люблю зверьков, которых могу держать.
– Щенков?
– Да, очень.
– Щенки слишком уж похожи на женщин. Все, что они хотят, – это сидеть у тебя на коленях и чтобы их при этом гладили. – Он повернулся и посмотрел на Отэм.
Из своих вырезок она знала, что ему пятьдесят девять. У него были густые и уже серебристые волосы, контрастирующие с глубоким золотистым загаром. Как и у большинства крупных мужчин, его тело было гибким, противостоящим напору времени. Он все еще выглядел подтянутым и крепким. Глаза – большие ямы голубого льда – рассматривали ее, как показалось Отэм, целых пять минут.
– Вы исключительно миловидная женщина.
– Да, мне часто это говорят.
– И отнюдь не застенчивая, правда?
– А зачем скромничать? Если женщина хорошенькая, она это знает.
– Пожалуй, тут вы правы, миссис Мак-Эван. – Дуглас Осборн пересек комнату и сел на диван, закинув руку на спинку. – Мне сообщили, что вы хотите арендовать одно из моих зданий и открыть магазин одежды.
– Да, дом на Блокер-стрит.
– Вы собираетесь продавать бюстгальтеры?
Отэм взглянула на него с любопытством:
– Да.
– Хорошо. А как вы полагаете, среди них вы могли бы найти такой, который подошел бы вам? Это маленький городок, миссис Мак-Эван, здесь живут провинциалы. Местные женщины вряд ли благосклонно будут смотреть на то, как вы вышагиваете, хвастливо выставляя свои груди и тыча своими очаровательными
