предыдущие. В этот день они не смеялись, они предавались любви, а когда после страстных ласк Мюссе курил в постели трубку, Жорж гладила его по светлым волосам. В глазах ее стояли слезы счастья. Она будет не только любовницей Альфреда, но и его матерью, и его сестрой милосердия.
На следующий день он переехал к ней. Этот переезд и их совместное проживание на Малакэ поначалу вызвали в кругах парижской богемы неприятные сплетни. Это объяснялось просто. Общество не хотело терять двух блестящих свободных людей, оно ревновало, опасаясь, что теперь Мюссе и Санд будут принадлежать только друг другу. Отчасти эта ревность была оправданной первое время Жорж и Альфред были поглощены своей любовью. Жорж ставила на своих книгах такие посвящения: 'Господину моему мальчугану Альфреду. Жорж'. Или: 'Господину виконту Альфреду де Мюссе в знак совершенного почтения от его преданного слуги Жорж Санд'.
Но постепенно к этому все привыкли. Париж и тогда отличался от всего остального мира терпимым отношением к личной жизни каждого человека, а тем более к жизни таких больших художников, какими были Жорж Санд и Альфред де Мюссе. Справки об официальном оформлении любовных отношений у них никто не спрашивал.
Приятели Альфреда, поначалу испугавшиеся потерять его, предостерегали поэта, запугивая его ужасами, которые испытал его предшественник Жюль Сандо. Но это только еще больше возбуждало Мюссе. Он мог им ответить словами, сказанными позже Ницше: 'Там, где опасность, я вырастаю из-под земли'.
Альфред забыл об опиуме и проститутках. Внешние возбудители были ему не нужны. Он любил Жорж и наслаждался ее материнской опекой и заботой. Жили они весело. У них часто бывали гости, и вечера проходили в духе студенческих сборищ. Фантазиям Альфреда не было границ. Однажды они пригласили на ужин философа Лерминье. Стол был накрыт на две персоны. Лерминье отсутствие Мюссе слегка огорчило.
- Где же Альфред? - разочарованно спросил гость.
Вместо ответа открылась дверь, и появился Мюссе - в короткой юбке, грубо, безвкусно накрашенный, с крестиком на голой шее - одним словом, вылитая крестьянская девушка-прислуга - и молча стал подавать на стол еду. Лерминье и Жорж умирали со смеху. Служанка Альфред была серьезна и собранна. Но в какой-то момент как будто поскользнулась и опрокинула графин с вином прямо на голову философа. Пострадавший Лерминье хотел было возмутиться - это уж слишком! - но, увидев картинно испуганное лицо Альфреда, который тут же упал на колени, прося прощения, философ просто затрясся от хохота. А Мюссе встал с колен и с театральными слезами на глазах взял салфетку и стал ею вытирать вино с головы и с фрака Лерминье, еще больше пачкая его.
Мюссе предложил поехать на недельку в Фонтенбло насладиться природой. Первые дни в уединенной тиши они наслаждались одиночеством и благодатью, но, когда наступило время возвращаться в Париж, одна сцена испортила все приятное впечатление от поездки. И заставила Жорж задуматься об их совместном будущем.
Они гуляли ночью в полнолуние. Проходили мимо кладбища. И вдруг Альфред серьезно посмотрел на Жорж и сказал:
- Зачем он пришел ко мне? Мне еще не пора.
- Кто? - испуганно спросила Жорж. - О чем ты, Альфред?
- Не смотри ему в глаза, - прошептал Мюссе.
- Да кому же?! Что с тобой, о ком ты говоришь? Здесь никого нет! вскрикнула Жорж.
Альфред бросился ничком на землю и разрыдался.
- Он уходит. Он наконец уходит. Вон, видишь, человек в изорванной одежде. Этот человек - я.
И он уткнулся головой в плечо Жорж, содрогаясь от всхлипываний.
Припадок постепенно прошел, и они вернулись в гостиницу. Мюссе, ослабленный переживанием, быстро уснул. Утром, увидев испуганное лицо любовницы, он попытался все обратить в шутку. Нарисовал шарж, где в карикатурной манере изобразил себя, валяющимся на земле возле кладбища в рыданиях. И подписал: 'Упавший в лесу и во мнении своей любовницы. Сердце столь же растерзано, как и платье'.
Но Жорж вовсе не позабавила эта шутка. Она поняла, что ее любимый серьезно болен. Решила, что ему нужно как можно больше положительных эмоций, длительного отдыха от суеты Парижа. Куда поехать? Ни у Жоржа, ни у Альфреда на этот счет не было никаких сомнений - только в Венецию, хотя ни он, ни она там никогда не были. Но Мюссе давно воспевал в стихах этот город и надеялся получить там дополнительный заряд вдохновения, а Жорж была уверена, что в такой поэтичной обстановке и она наберется новых впечатлений для своих книг.
Но, увы, наши мечты и планы не всегда совпадают с тем, что предлагает нам судьба. Отъезд с самого начала стали сопровождать плохие предзнаменования. Их чемодан оказался тринадцатым по счету. По пути на корабль Санд чуть не сбила с ног разносчика воды. На корабле у Мюссе началась жуткая морская болезнь. Но любовники не были суеверны и верили, что, как только они достигнут желанного города, все образуется. О своей морской болезни Мюссе написал шутливые стихи:
Жорж с верхней палубы не сходит
И папироскою дымит.
Мюссе больной живот подводит,
Он как животное стоит...
В довершение всех напастей в Генуе Жорж заболела лихорадкой. Может быть, это был знак, последнее предупреждение о том, что им не нужно ехать в город гондольеров? Они его не послушались.
В Венецию въезжали ночью. Гондола была похожа на гроб. Лихорадка Жорж обернулась дизентерией, что вызвало массу неудобств на пути в отель. В отеле 'Даниэли', где они расположились, Альфред сказал ей:
- Жорж, я ошибался, я прошу у тебя прощения, но я тебя не люблю.
У нее задрожали колени, она еле удержалась на ногах, но виду не подала. Немедленно уехать? Но на это не было никаких сил из-за дизентерии. К тому же на кого она оставит этого большого ребенка Альфреда?
Она не стала устраивать сцен, а попыталась поговорить с ним спокойно. Решили, что поживут в разных комнатах и вернутся к товарищеским отношениям. Жорж успокаивала себя, пытаясь объяснить поведение Мюссе. 'Он ехал со мной в Венецию, надеясь на романтику во всем - в том числе и в наших отношениях. Женщина, страдающая от непрекращающегося поноса, - не лучший вариант для любви', - говорила она себе. Но в глубине души испытывала глубокую обиду, как будто столкнулась с предательством.
Последующий их 'отдых' в Венеции предсказать было нетрудно. Жорж будет лечиться, работать, а Мюссе пустится в разврат. Поначалу так и произошло. Жорж села на строжайшую диету, через несколько дней выздоровела и, посвящая одиноким прогулкам по Венеции часа три в день, все остальное время работала. Альфред проводил время в притонах и пил все незнакомые ему раньше напитки, потом отправлялся путешествовать по борделям. Жорж не спала ночами в тревожном ожидании, прислушиваясь к звуку шагов. Он приходил под утро пьяный, в одежде валился на кровать и спал весь последующий день. Вечером приводил себя в порядок и уходил вновь.
Жорж была уверена, что похождения в чужом городе кончатся плохо. Это не Париж, где Альфреда знали в каждом борделе и в каждом кабаке и почти всегда заботливо провожали домой. И в своих опасениях она оказалась права. Однажды утром он вернулся весь в крови, сильно избитый. Он не выглядел пьяным, хотя изо рта доносился винный перегар. Направляясь в свою комнату, он упал. Жорж хотела помочь ему подняться и довести до постели, но тут у него начался страшный припадок. Он бился в истерике, вокруг себя видел призраков и кричал им, что покончит с собой. Жорж боялась, что на этот раз он действительно способен это сделать. Она испугалась не на шутку. О своей обиде на 'мальчугана Альфреда' она сразу забыла. Нужно было его спасать.
Она вызвала врача. Молодому доктору Паджелло, у которого нашла понимание, она рассказала об Альфреде все - о его беспорядочной до встречи с ней жизни в Париже, о том его припадке на кладбище и о венецианском загуле.
А Альфред заболел серьезно. Он редко находился в здравом уме - в основном бредил. Жорж и Паджелло проводили у его изголовья бессонные ночи. Тревога за жизнь Мюссе объединила их и... сблизила.
