Яков Израилевич Рыбаков.
АА завтра будет у Рыбаковых.
Ездила в Москву с Пуниным. В Москве Пунин днем уходил по делам, АА оставалась одна и ходила к знакомым и в музеи.
Приехали сюда вместе. С вокзала Пунин поехал один домой (с АА поехал в Мраморный дворец я).
Вечером Пунин был дома. АА читала вслух рецензию Анненского о Гумилеве. Пунин сидел на диване. Прервав чтение, АА заговорила об Анненском. Пунин уловил какое-то тонкое замечание ее об Анненском ('о специалисте по придушенным семейным несчастьям'). Пунин встал, подошел к столу, стал спиной к АА и на бумаге написал несколько слов — записал эту ее фразу. АА взглянула на него... Увидела бумагу... И с недоуменной укоризной взглянула на Пунина, хотела отобрать у него бумагу; но не отдал, сказав: 'Ничего... читайте, читайте...'. АА секунду помолчала, но не найдя слов для возражений, покорно и недовольно стала читать дальше.
По пути домой (со мною) АА заговорила об этом... И сказала, что была поражена. 'Что вы все со мной делаете!'
Подъезжая с АА на извозчике в Мраморный дворец (ехали с вокзала), я сказал ей, что Шилейко, наверное, не приготовил ни чая — и вообще никак не подготовился к ее приезду. АА ответила, что, конечно, так, что и Мани, вероятно, нет...
Маня оказалась дома, но по части Шилейко мы оказались правы: ничего, чая вообще в доме даже не было, так что я поехал сейчас же за булками, сыром, маслом и т. д. ...
Г. Чулков.
АА рассказывала, что была у Чулковых в Москве (была 11 марта). Видела у них А. И., и говорит о ней, что она очень хорошо выглядит, очень молода, покруглела, поправилась.
С Чулковым говорила между прочим об Альтмане, который был вместе с В. Ивановым на Кавказе (теперь). Вячеслав Иванов много ему рассказывал. Альтман (это не художник — другой) сказал В. Иванову, что он все записал... В. Иванов очень рассердился и сказал, что запрещает ему печатать их. Альтман ответил, что если он переживет В. Иванова, он все равно их напечатает. В. Иванов ответил, что в таком случае он в своем завещании повторит это запрещение. Но и это не подействовало на Альтмана, и он сказал, что все равно напечатает. АА передала мне этот разговор как пример недостойного человека и заметила, что у Альтмана все искажено и поэтому его записи все равно цены не имеют. Что он искажал намеренно — есть такие люди, способные на это; второй пример этому — Г. Иванов.
Говорила с Чулковым и о Гумилеве, и о работе, и обо мне. Чулков напомнил АА, что свою статью о 'Колчане' он не напечатал, потому что она ему запретила. На мой вопрос: 'Почему Вы запретили?' — АА ответила, что считала статью плохо написанной.
Чулков говорил АА обо мне и дал совет: 'Передайте вашему молодому человеку, что работать по копиям нельзя, работать необходимо по подлинникам'. АА передала мне это, сказала, что, в принципе, Чулков прав, но это правило никак нельзя (просто обстоятельства не благоприятствуют этому) применить к моей работе по Гумилеву.
Чулков и Эфрос провожали АА на вокзал, когда она уезжала из Москвы.
А. Блок.
АА рассказывала, что читала в Москве только что изданные письма Блока, из которых видно, что Блок был под большим влиянием (биографически) Мережковских, и это подтверждает мысли АА, что враждебное отношение Блока к Гумилеву вышло из дома Мережковских.
Чулковы не выпускали АА от себя (в Москве), пока она не прочтет им стихотворение. И до такой степени были настойчивы, что АА пришлось прочесть одно. Прочла 'с отвращением и гримасами' старое стихотворение, по книге.
Кардовская.
АА была у Кардовских в Москве. У них было много народу. Смотрела портрет Гумилева, говорила обо мне и просила Кардовскую позволить мне его сфотографировать, когда я буду в Москве. Смотрела ее альбом. Выписала оттуда стихотворение Николая Степановича, а другое — то, которое принадлежит Николаю Степановичу, но вписано в альбом Анной Андреевной, не посмотрела даже: 'Стыдно было...'. Записала первые строчки стихотворений Анненского и Комаровского, вписанных ими в альбом.
Я спросил, не узнавала ли она о воспоминаниях Кардовской о Гумилеве. АА ответила, что Кардовская ничего, абсолютно ничего не помнит — дат и т. п. Но что обещала вспомнить и рассказать мне или Горнунгу (АА направила Горнунга к Кардовской).
Пастернак.
С Пастернаком АА виделась в Москве несколько раз; он приходил к ней и подолгу сидел у нее. Очень много говорили о поэзии, о том, как трудно невозможно — писать стихи теперь. Пастернак очень жаловался ей... Я спроси: 'Читал ли он Вам стихи?'. АА горячо ответила: 'Я никогда такой мерзости не допустила бы!' — и рассмеялась.
С Пастернаком АА говорила много о Гумилеве и, между прочим, и обо мне. Пастернак просил АА передать мне его извинения за то, что он не поблагодарил меня письменно за присланные мной ему сообщения о Есенине. АА привезла сюда поэму Пастернака.
Пастернак долго смотрел на профиль АА и сказал ей: 'Как вы похожи на сфинкса!'. По этому поводу АА рассказала ему о фотографии, где она — в позе сфинкса, и обещала прислать ее ему.
Пастернак очень заботливо, очень хорошо отнесся к АА в Москве, и АА тронута его отношением (как тронута и отношением всех других москвичей к ней).
Горнунг.
АА в Москве сказала кому-то о Горнунге. И Горнунг пришел к ней. Она по моим описаниям узнала его сразу и спросила его, когда он вошел: 'Вы Горнунг?'.
Горнунг сидел у нее очень долго. АА пыталась что-то ему рассказывать, говорила о Гумилеве, обо мне, о работе... Показывала ему свою фотографию (переснимок Пунина с наппельбаумовской). Он смотрел на фотографию и сказал: 'Какая вы молодая здесь!'.
АА говорит о Горнунге так: 'Он очень хороший, очень наивный, очень несведущий и... несчастный. И очень, очень милый!..'.
Мнение прежнее о Горнунге осталось: он не умен.
Я спросил: 'Он просил у вас автографа?'
— Нет, не просил.
— Видите, какой молодец! — сказал я на это.
Горнунг был у АА в Москве два раза. Просил ее передать мне письмо. АА привезла мне его письмо.
К. Вагинов.
Я подарил АА книгу К. Вагинова. Ей понравился внешний вид книжки. Заметила, что он напоминает журнал 'Старые годы'. Взяла читать — унесла в Мраморный дворец.
1921.
К. Чуковский. Статья 'Ахматова и Маяковский'. Журнал 'Дом искусств' № 1, П. 1921, стр. 23.
3 февраля. Зачислена переводчицей, работает на дому во 'Всемирной литературе' (трудкнижка).
6 ноября. Написана статья Г. Струве о 'Подорожнике' (Напечатана в 'Русской мысли', София, кн. 10-12, стр. 349 — 353).
November — статья о русских поэтах Halinа Izdebska. В журнале 'L'esprit nouveau' № 11-12, page 1232.
24 ноября. Лариса Рейснер послала письмо АА из Кабула. Писала, что узнала из газет о смерти Блока, что только АА хочется написать об этом, только с ней говорить. Называет Блока колонной, упавшей около другой колонны — АА... Очень много восхваляет АА. О Гумилеве — нет, но несомненно Лариса, не упоминая его, имела его в виду. Посылает посылку. Письмо это АА получила уже в январе 1922 г. Ей принес его Колбасьев.
М. М. Тумповская.
АА рассказывала, что в Москве к ней приходила Тумповская (кажется, два раза была). Говорила ей что-то 'непотребное', проникнутое теософией. АА говорит, что Тумповская и умная, и тонкая, и хорошая, но
