Я начинал злиться.
– Я понимаю, – сказал, – что в своей жажде наживы вы готовы отвергнуть все святое и ценное, что есть в нашей жизни. Но отрицать историю… Это уже что-то из ряда вон выходящее.
Кирилл, побледневший и смущенный, делал мне какие-то знаки. Я не реагировал.
– Егор! – позвал он меня наконец. – Пойдем, обсудим кое-что.
– Кирилл! – крикнул я ему. – Киря! Ну хоть ты-то не прячься за идиотской маской. Я не знаю, может, у вас так принято – разыгрывать пролетариев, но шутка ваша – неумная.
– Егор, – голос брата стал жестче. – Подойди ко мне, пожалуйста.
– Может, и ты скажешь, – кричал я ему, – что Советского Союза не было?!
– Ни про какой Советский Союз я не знаю, – раздраженно ответил он, подходя ко мне. Схватив за руку, попытался вывести меня из зала.
Я завелся.
– Гады! – крикнул я, швыряя рюмку об пол. – Сволочи зажравшиеся! Сталина на вас нет! Ленина! Дзержинского! Они бы сгноили вас живьем. Вы ненавидите меня за то, что я беден. За то, что не швыряюсь «капустой». Но я выше вас, потому что честнее! И победа, в конце концов, будет за нами!
Подбежавшие охранники вывели меня из зала. Брат бормотал что-то, но я его не слушал. Торжественно плюнув ему под ноги, я оставил этот очаг разврата и лжи.
Весь следующий день не мог успокоиться. Сидел в своей плотницкой каморке и возмущался.
– Ренегаты! Предатели! Готовы отказаться от всего святого, растоптать свое прошлое – лишь бы получать наживу. Как велика их ненависть к рабочему классу! Как далеки они от трудового народа!
Работы почти не было. За весь день заказали всего два гроба.
Вечером ко мне заглянул хозяин.
– Как дела? – осмотрел он каморку.
– Нормально, – отозвался я.
– Сколько заказов сегодня?
– Два.
– Всего два?
– Да.
– Плохо, плохо. Ты сделал?
– Да, вон стоят.
Хозяин похлопал по стоявшим у стены гробам. Придраться было не к чему.
– Ну ладно, – сказал он. – Рекламку надо дать. Подзабыли, наверно, про эту точку. Не может же быть, чтобы меньше умирали.
– Степан Валерьянович! – обратился я к нему, когда он уже собирался уйти.
– Что? – обернулся он на пороге.
– Я у вас спросить кое-что хотел…
– Оклад не повысится, мы уже говорили на эту тему.
– Да я не об этом…
– А о чем?
– Вы случайно не помните, ведущий был такой на телевидении – Сейфуль-Мулюков. «Международную панораму» вел, «9-ю Студию»…
– Это викторины какие-то?
– Да нет. Общественно-политические передачи.
– Нет, не помню.
– Ну, при советской власти еще…
– При какой власти?
Я осекся.
– Советский Союз вы ведь не забыли?.. – добавил тихо.
Степан Валерьянович нахмурил лоб.
– Советский Союз… – произнес он задумчиво. – Чё-то слышал. Но точно не помню.
Я был в большом недоумении. Хозяин разыгрывать меня не мог – у него отсутствовало чувство юмора.
– А к чему это тебе? – спросил он.
– Да так. Поспорил тут…
– Ну и кто выиграл?
– Пока проигрываю я.
– Ха! – хмыкнул он. – На тебя похоже.
В течение нескольких дней я осторожно расспрашивал клиентов про Советский Союз. Никто про такую страну не помнил.
Я пребывал в абсолютном отчаянии. За всю мою жизнь со мной не происходило ничего подобного. Окружающая действительность, такая близкая и понятная, вдруг ощетинилась иглами и в одночасье изменила свою сущность.
С получки я напился.
Покачиваясь, шел по улице. На обочине дороги сидел старик, просил милостыню.
– Отец! – подошел я к нему. – Я тебе червонец дам, мне не жалко. Только ответь мне честно на один вопрос. Ответишь?
– Отвечу, если смогу, – прошамкал он беззубым ртом.
– Ведь ты помнишь Советский Союз, батя?! Скажи, помнишь? Ты не можешь не помнить его.
Старик нервно огляделся по сторонам.
– Тссс!!! – прижал он палец к губам. – Заткнись, дурак! Хочешь, чтоб тебя забрали?
– Забрали?! – недоумевал я. – Куда?
К нам подошли какие-то люди в кашемировых пальто.
– Вы интересовались Советским Союзом? – спросил меня один из них.
– Да! – кивнул я.
– Я его не знаю! – махал руками старик. – Первый раз вижу!
– Не пройдете с нами? – взяли они меня за бока. – Мы многое объясним вам про Советский Союз.
По их лицам было ясно, что отказываться нельзя.
– Пожалуйста, – ответил я.
Меня посадили в стремительно подъехавший «мерседес» и куда-то повезли. В машине надели на глаза повязку. Ехали мы довольно долго. Когда машина остановилась, меня вытащили и повели по каким-то гулким коридорам. Пахло сыростью и затхлостью.
Меня усадили на табурет и сняли повязку. Передо мной за столом сидел человек в белом халате.
– Егор Николаевич Батраков? – улыбнулся он мне.
– Он самый.
Человек добродушно покивал.
– Значит, вас беспокоит Советский Союз?
– Он меня не беспокоит, – ответил я. – Просто я его не забываю.
– Ах, не забываете!.. Это усугубляет ситуацию.
– А вы, простите, кто такой?
– Я – психиатр, – сказал человек. – Вы находитесь на медицинском освидетельствовании с целью выявления у вас психических отклонений.
– У меня нет психических отклонений.
– Это мы выясним… Скажите, пожалуйста, кем вы работаете?
– Плотником.
– Хорошо зарабатываете?
– На жизнь хватает.
– Женаты?
– Нет.
