– Это моя любимая группа, – бормотал пьяный отец. – Великая музыка. Они тебе понравятся, я уверен. Особенно прислушайся вот к этой.
Он ткнул грязным пальцем в третью песню. Три коротких английских слова были ее названием. Рядом стояли цифры, обозначавшие время звучания, а чуть ниже мелким шрифтом было напечатано еще какое-то выражение. Подзаголовок.
– Чайлд ин тайм. Ребенок во времени. Прямо про тебя, – криво улыбнулся папа и потрепал Ваню по голове. – Эта песня изменила мою жизнь.
Отец вот уже три года не жил с семьей. Появлялся редко, как правило пьяным. В квартиру мама его не пускала, выходила на лестничную площадку, и Ваня слышал их нервные, сбивающиеся на крик голоса. Не пустила она его и на этот раз. Он очень просил повидаться с сыном, «напоследок». Мама почему-то сжалилась и позволила Ване выйти к отцу. Тот целовал его потрескавшимися губами, дышал в лицо перегаром и просил за что-то у Вани прощения.
– Прости меня, сынок! – смотрел на него отец, и в его глазах блестели слезы. – Я очень виноват перед тобой.
Ваня напряженно молчал.
– Свидание окончено, – выглянула из дверей мама.
Отец поднялся с колен и, не попрощавшись, стал спускаться по лестнице.
– Ты куда хоть уезжаешь? – крикнула она ему вдогонку.
Он не отозвался.
Она завела сына в квартиру и закрыла дверь. Ване было неимоверно жалко папу. Даже захотелось уйти вместе с ним.
– Что он тебе подарил? – взяла мама в руки пластинку. – У-у, «Дип Пурпл». Бяка какая! Лучше б «Арабесок» принес. У него было, я помню. Ну, слушай, – вернула она пластинку Ване.
Он открыл стоявшую в углу радиолу, вытащил пластинку из конверта и поставил ее под иглу. Начал сразу же с третьей песни…
На следующий день мама сказала, что папа повесился.
– Раздвигаем парты! Дружно, дружно. Мужчины, вы уж девочек освободите от этой обязанности!
Пацаны вмиг раздвинули парты. Чаепитие наконец-то переходило в самую интересную свою стадию – танцы. Девочки толпились в центре класса, нарядные, улыбающиеся. Мальчишки суетились и старались вести себя поразвязней.
Пятый класс.
– Итак, – спросила классный руководитель Светлана Ильинична, – кто какие пластинки принес? Лично я принесла Надежду Чепрагу.
– Я Челентано принес!
– А я Боярского.
– Я Пугачеву.
– Я – группу «Форум».
– А я «Дип Перпл»! – крикнул Ваня.
Такую группу никто не знал. Одноклассники выбрали «Форум».
– Белая но-о-чь опусти-и-илась как о-облако… – зазвучало в динамике старой вертушки.
Все стали разбиваться по парам.
– Ты танцуешь? – подошла к Ване девочка Лена. Самая красивая девочка в классе.
– Да, – кивнул он застенчиво.
Они вышли в центр, обнялись и стали неумело танцевать. Лена смотрела на него пристально и томно.
– А я ничего не принесла, – сказала она. – Мне сестра не дала. Хотя у нее много чего интересного. А у тебя что за пластинка?
– «Дип Перпл». Моя любимая группа.
– Не слышала. Классно играют?
– Еще как! Я поставлю тебе.
Он прорвался к проигрывателю и, несмотря на бурные протесты, зарядил Child In Time. С первых аккордов, как обычно, нахлынула волна кайфа.
– Чё за параша! – раздались крики. – Верните «Форум»!
– Под такое не потанцуешь, – сказала Светлана Ильинична. – Может, Чепрагу послушаем?
– Гадость какая-то, – морщась, сделала заключение Лена. – Ну и дрянь ты слушаешь!
Он ушел, не дождавшись конца.
– Уроды! – бормотал себе под нос.
– Ну а чё, – бодрился Иван. – Неоконченное высшее – тоже неплохо.
– Да где уж там! – возражал сосед по комнате Олег. – Высшее образование должно быть законченным.
– Ой, брось ты эту правильную философию! – морщился Иван, разливая по стаканам остатки портвейна. – Миллионы людей живут без высшего, и ничего.
– Но уходить на четвертом курсе…
Иван взял стакан в руки.
– Ну, видишь, как оно вышло.
– Тебе просто надо было поговорить с социологом. С глазу на глаз.
– Не помогло бы.
– Но почему! Он же нормальный человек. Хотя бы тройку мог поставить.
– Он не человек. Он тварь в человеческом обличье.
Олег досадливо качал головой.
– Какое отношение к людям у тебя неправильное!
– У тебя очень правильное.
– Просто он упертый. Хочет видеть у студентов настоящие знания.
– Ничего он не хочет. Срать он на всех хочет. Он кусок говна, который жаждет уважения. Он унизить меня хотел, увидеть ползающим на коленях.
– Эх, Ванька, Ванька. Тяжело тебе в жизни придется.
– И ты ту же песню… Черт знает, сколько от жизни прожито, а все будто впереди что-то там будет.
– Будет впереди. Будет. Но не для всех.
– Да ну на хер! Грузиться еще… Давай, твое здоровье!
– Твое!
Они допили вино. Иван стал собирать вещи.
– Что, Вань, отчаливаешь? – заглядывали в дверь соседи по коридору.
– Да, все, – кивал он.
– Ну, счастливо! Удачи тебе.
– Это вам удачи, – огрызался он. – Моя всегда при мне.
Дипперпловскую пластинку в сумку положить не решился. Боялся сломать. Попросил у Олега пакет.
– Тут на днях меломан тот самый приходил, – сказал Олег. – Бородатый. Говорил, хочет купить диск.
– Он не продается.
– За хорошие деньги. Диск-то у тебя фирменный.
– Вот поэтому и не продается.
– Ну как знаешь.
Напоследок Ивану хотелось обнять соседа, с которым прожил вместе три с лишним года. Однако что-то остановило.
«Он тоже сволочь хорошая», – мелькнуло в голове.
– Прощай, – протянул он Олегу руку.
– Суит чайлд ин тайм, – напевал по дороге к автобусной остановке, – юл си де лайн…
Песня бодрила.
– Ладно, решено, – процедил он сквозь зубы. – Развод так развод.
