— Отстань! Тошно мне уже от тебя.
В подъезде ждали два приятеля.
— Ну чё, сколько надыбал? — спросили его.
— Тридцать рублей.
— Маловато…
— Мать ещё пенсию не получала. Что нашёл.
— Ладно, на штырь наберём.
В голове всё ещё звучал голос матери.
«Чтоб ты сдохла! — думал Дмитрий. — Никакой жизни с тобой!»
— Ты куда? — тяжело передвигая костыль, вышла в коридор мать.
Дмитрий Сергеевич вздохнул и, облизнув пальцы, пригладил редкие волосы на голове.
— Жопой резать провода.
— Дмитрий! — мать смотрела на него с горестным укором. — Тебе пятьдесят семь, а ты всё грубишь мне.
— А ты не лезь не в своё дело. Приляг лучше. Тебе доктор запретил вставать.
— Ты не насчёт огорода?
— Нет, не насчёт огорода.
— Не вздумай продавать его!
— А что с ним делать? Всё равно за ним никто не смотрит.
— Я, дай бог, ещё поработаю там.
— Ну конечно…
Дмитрий Сергеевич надел кепку и потянулся к дверному замку.
— Ты лекарства взял? — спросила мать.
— Взял, взял.
— Смотри, не злоупотребляй! И так уже до инвалидности допился.
— Отстань!
— Звони, если что.
Машина службы досуга стояла у подъезда.
— Это я звонил, — заглянул он в окно.
— Садитесь, — кивнул шофёр.
До места доехали быстро.
Вывели трёх девушек. Дмитрий Сергеевич выбрал самую маленькую, тёмненькую. Звали Полиной.
— Местная сама? — спрашивал он её, раздеваясь.
— Нет, из соседнего города.
— От матери, наверное, уехала?
— Конечно! — отвечала девушка. — Кому хочется с матерью жить.
— Молодец! Правильная позиция.
Член так и не встал.
«Это всё из-за тебя! — думал он о матери на обратном пути. — Ты меня сглазила, ты. Всю жизнь унижала, терпеть тебя не могу. Чтоб ты сдохла!»
Пока открывал дверь, на лестничную площадку вышла соседка.
— Дмитрий Сергеевич! — позвала его. — У вас мама умерла.
— Умерла!? — изумился он.
— Да. Полчаса как увезли. «Скорую помощь», видимо, вызвать успела, а те уже ничего не сделали.
Стол после поминок был ещё не убран. Мамин костыль стоял в углу. Тикали часы.
— Мама!!! Мамочка!!! — выл, уткнувшись в подушку, Дмитрий Сергеевич.
ОБНАЖЁННАЯ
Ей было пятьдесят три, или что-то около этого. В фирме все называли именно эту цифру. Она была сухопарой, подтянутой женщиной, которая тщательно закрашивала седину, пользовалась дорогой косметикой и носила строгие деловые костюмы. Несмотря на тщательный уход, красота и молодость окончательно покинули её. Лицо её выглядело уставшим, осунувшимся, а глаза выражали грусть. Звали её Тамарой Леонидовной, фамилия её была Полонская. Она была владельцем и директором фирмы.
— Доброе утро, молодой человек! — услышал Александр чей-то голос. — Почему не здороваетесь?
Он первый раз встретил директрису в лифте. Он даже здоровался с ней до этого всего лишь раза три. Она всегда отвечала ему сухим кивком. Собственно говоря, Александр и видел её нечасто — она не любила светиться в коридорах. Даже на работу его принимала не она.
— Здравствуйте, — ответил он.
— О чём мечтаете? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.
— О вас, — ответил он вдруг. Совершенно для себя неожиданно.
— Да что вы! — сухо усмехнулась она.
— В моих мечтах вы голая, — ответил Александр, не отводя глаз. — Мы находимся в вашем кабинете, и вы медленно раздеваетесь.
Тамара Леонидовна на мгновение смутилась. По крайней мере, так ему показалось.
— Вы снимаете ваш деловой костюм, — продолжал он, — юбку и блузку.
— Вы с ума сошли, молодой человек? — громко и строго спросила она.
— И ещё мне видятся старомодные подвязки для чулок — знаете, такие носили в первой половине двадцатого века. Вы медленно отстёгиваете каждый зажим и лишь потом спускаете чулки.
— Господи, какая гадость! Из какого вы отдела?
Александр перевёл дыхание и опустил глаза.
— Отдел маркетинга.
Двери лифта открылись. Они вышли наружу.
— Давно у нас?
— Три месяца.
— Что же у вас, проблемы на сексуальной почве?
— Да, Тамара Леонидовна. Проблемы.
— Проблемы надо оставлять дома. Вы женаты?
— Нет.
— У вас есть девушка?
— Нет, у меня нет девушки. Я дрочу.
Она окинула его удивлённым взглядом.
— Не думала, что у нас работают такие придурки!
Эта фирма была для него настоящим прорывом. После нескольких лет мытарств на унизительных и низкооплачиваемых должностях, он получил перспективную и денежную работу. Как ни странно, никакой радости это не приносило. С самого первого дня он почувствовал себя здесь глубоко несчастным. После трёх месяцев работы это ощущение только усилилось.
— Ну хорошо, — неожиданно подошла к нему директриса, когда он курил на лестнице между этажами, — вот я перед вами голая, и что бы вы сделали? Ну, что молчите?
Александр стряхнул в окно пепел.
— Я бы заставил вас встать на четвереньки.
Полонская поморщилась.
— Вы больной!
