— Ваня, — спросила она, — а ты знаешь сколько осталось недель?
— Сколько?
— Всего две. Представляешь, через две недели у нас будет малыш!..
Прощались долго, но никак не могли сказать последних слов. Подъезд тонул во мраке, где-то наверху мяукала кошка, они стояли на лестничной площадке.
— Вот ты кого хочешь? — спрашивал он её.
— Мальчика. А ты?
— Наверно тоже мальчика. Но не расстроюсь, если будет девочка.
— А я расстроюсь.
— Почему?
— Я хочу только мальчика! Сына! Всегда мечтала о сыне.
— Ну, раз мечтала — сын и родится.
— Сплюнь.
Помолчали.
— Смотри, какая игрушка, — достал он из кармана что-то.
— Что это?
— Чёртик. Но не простой. Бессовестный. Его только вот так держать надо, за пояс.
— А почему?
— Ну попробуй по-другому.
Она схватила чёртика за голову. Штаны вдруг съехали с него и вся обнажённая натура выставилась наружу. Они грохнули со смеха.
— Валер, приходи завтра, — сказала она ему, целуя на прощанье. — У мамы день рождения, посидим немного. Всё будет очень скромно.
— Хорошо, — кивнул он. — Во сколько?
— В пять.
Перед тем, как переступить порог, она обернулась.
— Я люблю тебя, — шепнула ему.
И скрылась за дверью.
ПРОСТО ЛЮБОВЬ
Километрах в ста от города жена устала, и я перебрался за руль. Дорога была мокрой и тяжёлой, я вёл автомобиль неторопливо и сосредоточенно. Шёл шестой час, начинало смеркаться. Радио было настроено на станцию, передающую джаз. Звучало что-то из Аберкромби.
— Я встретила его на лестничной площадке, у окна, — начала жена, задумчиво улыбаясь. — Мы курили, он стоял сзади, и я чувствовала, как он разглядывает мою задницу. На мне были белые джинсы в обтяжку, и он раздумывал недолго. Уже через минуту всей пятернёй схватил меня за ягодицу.
Я почувствовал, как задрожали мои руки. Проглотив сгусток слюны, я пристальней всмотрелся в дорогу. «Только не терять контроль!» — мелькнуло в голове.
— Я сделала движение, чтобы отстраниться, — говорила она, — но и он шагнул вслед за мной, не опуская руку. Я остановилась у стены и уткнулась в неё лицом. Он щупал мои ягодицы, и я чувствовала его ухмылку. Я не видела её, но была уверена, что он ухмыляется. Он просовывал палец между половинок, плотная ткань не поддавалась, и он продавливал её всей своей силой.
Очки сползали с носа. Видимо лицо вспотело и пластиковые дужки скользили по коже. Я оторвал руку от руля и поправил их. Машина тут же почувствовала ослабление хватки. Мне стало ясно, что я могу не сдержаться.
— Может не сейчас… — бормотнул я.
Жена на мои слова внимания не обратила.
— Он провёл руками по моей талии, — продолжала она, — и схватился за ремень. Секунду постоял, а потом быстро, лихорадочно стал расстёгивать его. «Не надо!» — взмолилась я, но он не остановился. Я вскрикнула в отчаянии, но не сопротивлялась. Он расстегнул ремень, все пуговицы на брюках, молнию, а затем рывком опустил брюки до колен.
— Я прошу тебя… — снова подал я голос.
Она заговорила громче и отчаянней.
— Я осталась в трусиках и несколько мгновений он разглядывал их — полуспущенные, сбившиеся набок. Потом так же стремительно опустил и их.
— Прекрати!
Мой голос сорвался, превратившись в какой-то визг. Я сморщился и закашлялся.
— И он стал трогать меня. Тщательно, алчно, трепетно. Он сжимал мясо ягодиц в своих пальцах, словно стремясь растереть их в порошок. Мне было больно, я застонала. «Не надо!» — снова сорвалось с моих губ. «Нагнись!» — грубо выдавил он и сжал меня так сильно, что я вскрикнула. Я нагнулась.
— Прекрати! — закричал я. — Ради бога, прекрати! Я не могу так, я не вынесу этого, неужели ты не понимаешь?!
— Я нагнулась, и он стал целовать мою задницу, — перекрикивая меня, закричала жена. — Он впивался в неё губами, всем ртом, он сжимал её зубами, он кусал её, словно пытаясь вырвать из меня куски мяса. Чтобы сожрать их, чавкая и смеясь.
— Я не могу так больше!!! — завопил я. — Не могу-у-у!!! Ты мерзкая сука, ты курва! Будь проклят тот день, когда я встретил тебя!
— Он целовал меня и трогал. Его пальцы устремлялись в меня — он вводил их во влагалище и в анальное отверстие. Шевелил ими и удовлетворённо посмеивался. Посмеивался, потому что торжествовал своей беззастенчивостью над моей покорностью и наготой.
— Тварь! — скрипел я зубами. — Гадкая ненавистная тварь!
Я повернул руль и съехал на обочину. Остановился, заглушил мотор, потом выскочил из машины и, обежав её, открыл дверцу со стороны жены.
— Он стал лизать меня! — крикнула она, широко открытыми глазами следя за моими движениями. — Слюна текла по его языку, по губам, по подбородку, и он обмазывал меня ей.
Я схватил её за волосы и рывком вытащил из машины. Она упала на землю, прямо у моих ног. Я прицелился и ударил её ногой в голову. Жена охнула и уткнулась лицом в траву. Я стал бить её по бокам и голове.
— Ты не заслуживаешь человеческого отношения! — шипел я, нанося удары. — Ты — животное! Ты грязное и мерзкое животное!
Жена стонала и робко пыталась закрываться руками. По хлюпающему звуку, с которым ботинки опускались на её лицо, я понял, что оно полностью покрылось кровью.
— Сука! — выкрикнул я последние звуки своего возмущения и, обессиленный, повалился на траву.
Меня душили слёзы. Я не пытался их сдерживать. Зарывшись лицом в грунт, я заплакал.
По дороге мимо нас проезжали машины. Из них доносилась музыка, а из некоторых — громкий смех. Пустая пивная банка, выброшенная кем-то, задребезжала по камням и остановилась в метре от меня.
Жена приподнялась на руках и переместилась в сидячее положение. Тяжело подползла ко мне.
— Перестань, — провела она ладонью по моим волосам. — Не плачь.
— Что ты со мной делаешь?! — всхлипывал я. — Я слабый, я не могу так. Ты издеваешься надо мной!
— Что ты, что ты! — гладила она меня. — Как ты можешь думать такое?
Я привстал и потянулся к ней губами. Она не отстранилась. Наши рты сомкнулись, мы стали всасываться друг в друга. Я чувствовал языком её кровь — какой вкусной была она! Я слизывал её с лица жены, а она вытирала мои слёзы.
— Ты не любишь меня, — горестно выдавил я.
