явления зелёных десантников, предельно возмущённых происшедшим. Но никого не было.
Может, оно и к лучшему.
И всё-таки у меня было здесь ещё одно дело. Я понял это, когда увидел в стороне, возле тюремного домика, летающую лодку.
Все они скоты. Но это в целом. А в частностях у нас имеется другой критерий.
Я пошёл к тюрьме. Пихнул ногой лодку — та качнулась. Наверное, зеленокожая лётчица умеет ею управлять…
Остаётся только открыть дверь.
— Тревога, — сказал я.
Как бы не так.
— Открыться. Вход. Разблокировать. Впустить.
Я говорил всё, что только приходило на ум, но дверь и не думала открываться.
— Зря стараешься. Управление только мысленное.
Как беззвучно умеет ходить Галис…
Я повернулся. Никакого оружия у капитана не было. Он стоял у лодки, разглядывая меня с откровенным любопытством.
— А барьер внизу могу снять только я, — добавил Галис. — Так что… напрасные попытки. Что ты хотел сделать? Убить её?
— Отпустить.
— Неужели? — Он приподнял брови.
— Да. Незачем… нет смысла в личных мучениях…
Слова давались тяжело.
— А Снег?
— Не они убили его.
— Думаешь? Я был вынужден, Пётр. У меня не оставалось выхода.
— Я уже сказал, куда ты можешь идти… со своей демагогией…
Галис пожал плечами:
— Честно говоря, этого я вообще не понял. Я не сторонник однополой любви, так что твоё пожелание… очень странное.
Я невольно засмеялся:
— Жаль, что я не знаю, как тебя можно оскорбить.
— А, так это было оскорбление? — Галис оживился. — Ну, считай, что я обиделся, если тебе от этого легче. Теперь возвращайся в казарму. Тревога снята. Так что тебе повезло, Пётр.
Как всё просто. Военное положение отменено — и можно хамить командиру, не подчиняться приказам…
Я не двигался.
— Ты что, серьёзно хочешь отпустить женщину? — удивился Галис. — Я её сам сейчас отпущу. Потому и лодка здесь стоит. Вынесу из камеры, погружу, задам чёлну курс к зелёным. Она мертва, Пётр. Зелёные умирают по-иному, не как мы. Расходуют все силы — и отключаются.
Всё, что я хотел сказать, застряло у меня в горле. Не прошибить! Они из того же теста, что Геометры. Уверены в себе — на все сто.
Я повернулся и пошёл к ограде. Перелезу. Просто перелезу и пойду в город. Найду этих самых звёздных торговцев…
— Так от нас не уходят, Пётр…
В словах Галиса была угроза. Я резко повернулся, и куалькуа со дна сознания пискнул:
Галис уверенным шагом двигался ко мне.
— Ты задолжал, Пётр. Из-за тебя, да, именно из-за тебя погиб хороший пилот. Будешь прикрывать его сектор. Уйдёшь, когда я разрешу. Или — ногами вперёд…
— Не пытайся меня остановить, — прошептал я. — Прошу тебя, Галис, не пытайся…
— Щенок. — Галис даже не казался рассерженным. — Я триста лет командую этой базой…
Что???
— И ещё ни один сопляк…
Я слишком растерялся от его слов. Он подошёл вплотную — и легко, без замаха, ударил меня по лицу.
— В казарму! Ты под арестом, пилот!
Щека горела. Я посмотрел Галису в глаза:
— Зря, капитан…
Когти прорвали мою кожу, когда я занёс руку. Соизмерять степень оскорбления и ответного удара — развлечение для сытых и счастливых.
— И не вставай, — добавил я.
Капитан лежал на земле, прижимая ладонь к окровавленному лицу. С удивлением разглядывал меня.
— Так ты метаморф, мальчик…
Он засмеялся:
— В эти игры лучше играть вдвоём…
Тело Галиса плыло, плавилось будто воск. Кожа обрастала роговой чешуёй. Глаза превратились в узкие щёлочки, шея укоротилась, волосы осыпались, открывая костяные шипы на блестящем черепе. Руки вытянулись и вздулись мускулами, ноги укоротились. Передо мной стояло чудовищное существо — орангутанг, свернувший в эволюции куда-то в сторону крокодилов…
— Ну? — прошипел Галис. — Ты слишком смелый, пилот. Нам не нужны такие. Но я ещё дам тебе шанс…
Кажется, это был поступок куалькуа. Симбионт запаниковал — самым натуральным образом. Из моих рук выстрелили протоплазменные нити.
Галис смёл щупальца куалькуа одним движением длинных рук. И не тратя больше времени на разговоры, бросился на меня.
Он был быстр. Чудовищно быстр, и тело под роговой броней не утратило гибкости. Я упал, руки Галиса сомкнулись на моём горле.
— Тебе здесь не место… — глухим нечеловеческим голосом сказал Галис.
Задушить меня было не так-то просто. Куалькуа боролся как мог… точнее — как позволяло моё тело. Шея превратилась в обрубок дерева, в твёрдую болванку — и всё же пальцы Галиса сминали её.
— Умри… — коротко и беззлобно сказал Галис.
Что можно противопоставить существу, обладающему абсолютно аналогичными возможностями? И куда более умелому в их применении?
Сила… ловкость… точность…
Руками, оставшимися свободными, я нанёс удар по черепу Галиса. Сталь бы смялась. Кость устояла. Серия ударов — по местам, где у людей уязвимые точки…
Всё не то.
Я уже задыхался. Куалькуа прекратил прикрывать дыхательные пути, пытаясь защитить хотя бы позвоночник.
Искажённое лицо Галиса нависало надо мной. Из открытого рта капала слюна. Он сейчас напоминал какое-то чудище… того самого ставшего нарицательным Чужого из старого и запретного фильма… крепкая была тварь…
Это было невыносимо больно. Нет, вначале симбионт всё же изменил мне ротовую полость. И всё равно боль сверлила тело… полный рот кипятка — не слабо? А полный рот кислоты?
Я плюнул — выпихнул в лицо Галиса чудовищный коктейль из собственных распавшихся тканей и царской водки.
