придирчивым взглядом, каким осматривают новобранцев на медицинской комиссии. Теперь, когда па них не было верхней одежды, они еще разительнее походили друг на друга. Оба широкоплечие, рослые, с впалыми животами и крепкими, мускулистыми плечами.
Соселия закончил осмотр и закурил сигарету.
— Абсолютное сходство. Классические близнецы.
— Можно одеваться? — спросил его Володя.
— А ну-ка, погодьте, — сказал капитан, вставая.
Он подошел к Володе и взял его за локоть.
— Странно… Оспа на локте.
— Так поставили, — сказал Володя, и Лидочке показалось, что голос у него чуть дрогнул.
Соселия наклонился, рассматривая звездообразный шрам на локте у Володи:
— Это не оспа, это шрам от травмы. Оспу на локте не ставят. Вот у него оспа, выше.
Он повернулся к Владимиру Сергеевичу и вдруг застыл, впиваясь взглядом в его локоть. Там был точно такой же шрам, как у Володи. Нижняя губа у Соселии отвисла, и сигарета вывалилась изо рта. Он молча посмотрел на капитана, на обоих Колесниковых и зашел им за спину.
— Соселия старый осел! — раздался оттуда его мрачный возглас. — Родинки тоже совпадают, все до единой. Молодец, Гринько! У тебя нюх настоящего следователя. (На спине у Володи была целая россыпь маленьких родинок.)
Он снова остановился перед двойниками, уперев руки в бока. Тряхнул головой, зажмуривая глаза.
— Так не бывает, Гринько. Даже у однояйцевых близнецов не могут быть одинаковые шрамы.
— Так не бывает, — согласился капитан.
— Остается снять отпечатки пальцев.
— Можете не снимать, — сказал Володя, — совпадают до последней линии.
Он снял со стула рубаху и стал одеваться при полном всеобщем молчании. Молчал капитан, молчал Соселия, глядя как завороженный на странных близнецов. Молчала и Лидочка, чувствуя холодок под сердцем. Что же теперь будет?
Оба представителя власти пребывали в полной и очевидной растерянности.
— Что же теперь будет? — тихо сказала Лидочка вслух.
Володя нервно рассмеялся.
— А ничего. Никакого криминала нет. Два абсолютно одинаковых человека должны иметь и два абсолютно одинаковых паспорта. Логично, товарищ капитан?
Капитан нравоучительно поднял вверх указательный палец.
— Неправильно рассуждаете, гражданин Колесников. Согласно нашим законам паспорт выдается только одному лицу. Какой делаем вывод? Второй паспорт сжечь, а лишнее лицо ликвидировать. Зачем два одинаковых лица? Еще в глазах двоиться будет.
— Как это «ликвидировать»? — повернулся к нему Владимир Сергеевич.
— Очень просто. Утопить и закопать. Никакого криминала.
— Вы что, с ума сошли? — вскинул голову Владимир Сергеевич.
Капитан подошел к столу и сел на свое место.
— С вами сойдешь с ума. Совсем голову заморочили. Присаживайся, Соселия. И вы садитесь.
Все снова расселись по своим местам.
— Ну вот что, граждане близнецы, — сказал капитан, прихлопнув ладонью по столу. — Пошутили, и хватит. Говорите, кто вы такие. Иначе мы вас отсюда не выпустим.
Глава 9
Заявление было сделано тоном вежливым, но решительным. Милиция есть милиция. На то она и существует, чтобы тайное делать явным. Лидочка сидела в состоянии бездумного оцепенения, не в силах ни двигаться, ни говорить. От нее теперь ничего не зависело, и, может быть, поэтому она совсем перестала волноваться.
Пауза затягивалась…
— Ну что, так и будем в молчанку играть? — произнес капитан классическую фразу.
Ответа не последовало. Оба Колесниковых молчали, словно набрав в рот воды. Капитан укоризненно покачал головой.
— Неправильную позицию заняли, граждане Колесниковы. Рано или поздно все равно выяснится, кто вы такие.
— Отпечатки надо снять, — сказал Соселия. — Пойду принесу причиндалы.
Он вышел из кабинета и минуты через три вернулся с коробкой в руках.
— Попрошу засучить рукава, — сказал он, подходя к двойникам. Те молча повиновались.
В коробке оказалась подушечка с черной краской, лупа и маленькие белые листки бумаги.
— Безобразие! — проговорил Владимир Сергеевич, однако выполнил все, что требовалось, — обмакнул поочередно пальцы в подушечке, и Соселия прокатил ими по листкам. То же самое сделал и Володя. Были также сняты и отпечатки шрамов на локтях.
— Пройдите-ка в ту комнату, — сказал капитан двойникам, указывая на дверь в стене кабинета. — А вы, Лидия Ивановна, останьтесь.
…Впервые в жизни Лидочка оказалась в столь непривычной и сложной ситуации. Она была одна перед двумя представителями власти, которые, как нетрудно было понять, намеревались выпытать у нее тайну двойников. До чего же это неприятно — сидеть на скамье, словно преступница, и ждать, когда тебя начнут допрашивать. Лидочке стало жарко от волнения. Она расстегнула пальто.
— Можете совсем снять, — дружелюбно сказал капитан, пододвигая к себе листки с отпечатками.
— Ничего… я так, — тихо молвила Лидочка.
Капитан и следователь рассматривали отпечатки.
— Мистика какая-то, — пробасил Соселия, — скажи кому-нибудь — не поверят.
— А шрамы? Как две фотографии с одного негатива.
— Абсолютно одинаковая конфигурация.
— Может быть, пластическая операция?
— Исключено. Не умеют так.
Соселия испытующе посмотрел на Лидочку из-под косматых бровей.
— Что скажете, Лидия Ивановна?
Лидочка покачала опущенной головой.
— Не знаю… Я ничего не знаю.
Как это трудно — скрывать правду, когда от тебя так хотят узнать ее! Они по-своему правы, требуя от нее ответа. Все-таки необыкновенный случай. Что угодно можно подумать. Но нет, она ничего не скажет. Лучше уж молчать, чем изворачиваться и лгать…
— Ясно, — резюмировал Соселия, — женщина проявляет солидарность. Придется думать самим.
Они снова принялись рассматривать отпечатки, время от времени перебрасываясь короткими репликами. Закурили… Дым двумя струйками потянулся к потолку.
— Тут случай серьезный, — сказал капитан, рассматривая отпечатки через большую лупу в черной пластмассовой оправе. — Придется дело заводить.
— Придется…
Лидочка похолодела. Уголовное дело! Вот этого-то никак нельзя допускать. Володю посадят в тюрьму или куда там… сообщат на работу, в институт.
— Товарищи милиционеры, — сказала она, набравшись духу.
