Настя прошла к себе и села на диван. Через секунду в комнату влетела Ирина:
— У тебя появились новые духи? Очень модный запах. Привет.
— Здравствуй, нет, это не мои духи. У нас только что была Оксана Дмитриевна.
— Понятно, — со зловещей интонацией произнесла Ирина.
— Что тебе понятно?
— Твоя мама мне вкратце обрисовала ситуацию. А понятно мне только то, что ты сейчас своими руками выпустила из рук свое счастье. Просто взяла и подарила.
Настя болезненно поморщилась:
— Я ничего не дарила…
— Еще не поздно, мы с тобой…
— Ничего не будем делать.
— Прости, я тебя просто не понимаю.
— Она ждет ребенка.
— От него?
— Да. От кого же еще?
— Вот это номер! От этой дамы можно чего угодно ожидать. Тогда чего ты переживаешь? Не стоит он того. Плюнь и забудь!
— Но я тоже жду от него ребенка! — в отчаянии прокричала Настя.
— Ой! — От неожиданности Ирина резко остановилась и посмотрела на Настю.
— Вот тебе и «ой», — передразнила подругу Настя.
— Она знает обо всем этом?
— Конечно, нет.
— И ты молчала?! Ничего не сказала? — вскричала Ирина.
— А по-твоему, я должна была ей это сказать? И что потом? Нам что, нужно было бы выяснять, кто из нас родит раньше? Тот и прав? Так, да? Животами своими трясти?
— Вот подлец! — растерянно произнесла Ирина и села на диван рядом с Настей.
— Да не подлец он! Он несчастный человек.
— Жалкий трус!
— Вовсе он не трус, он же не виноват. А потом, он не знает, что я жду ребенка.
— Да уж конечно, давай его еще и пожалеем. Ему нужно сообщить, и как можно скорее. Как получилось, что он ничего не знает?
— Я сама не была уверена. Мне мама сказала.
— Как это? — Лицо Ирины выражало крайнюю растерянность.
— Так и сказала: «Девочка моя, а не ждешь ли ты ребенка?»
— А ты в ответ: «Как ты можешь, мама?» — Ирине удалось настолько точно скопировать Настин голос и интонацию, что та весело рассмеялась, несмотря на трагичность ситуации.
— Она еще и смеется при этом! Дуреха, что ты будешь теперь делать? Когда ты сообщишь ему о ребенке?
— Не хочу и не буду.
— Ты капризничаешь, как маленькая девочка, а речь идет о жизни, о будущей жизни.
— Именно потому, разве могу я навязывать своего ребенка другому человеку, который этого, возможно, не хочет?
— Вот видишь, ты же сама говоришь «возможно», ты сама до конца не уверена. Как можно было не обсудить такой вопрос в первую очередь?
— Так получилось, когда мы были вместе — нам было о чем поговорить, — Настя грустно улыбнулась. — А потом он говорил, что мы обсудим наши проблемы после его возвращения.
— Надо ему сказать.
— Нет, не хочу. У меня будет мой ребенок, и я не хочу ни с кем его делить.
Ирина еще немного повозмущалась для виду и вскоре уехала. Она прекрасно знала, что при всем своем внешне мягком характере Настя умела настоять на своем. Кроме того, Ирине не хотелось еще больше расстраивать Настю. Было видно, что после всех сегодняшних волнений она порядком устала: лицо ее сильно побледнело, а под глазами залегли синие тени.
В квартире было тихо, Кирилл учил уроки, Калерия Андреевна сидела рядом с ним и штопала носки. Настя оказалась не у дел. Мыслей в голове не было, сил и желания делать что-то — тоже. Настя устала каждый день подгонять себя и заставлять делать самые обыденные вещи: ходить на работу, готовиться к урокам, забегать в магазин, выполнять каждодневные домашние дела, в ее организме происходили изменения, еще не заметные глазу, она готовилась к рождению новой жизни. Настя еще не осознавала этого, но порой она не понимала себя: ей почти все время хотелось спать, иногда плакать или, свернувшись клубочком, тихо лежать на диване, а больше всего ей хотелось прижаться к надежной широкой мужской груди и услышать, как спокойно и уверенно бьется родное сердце и почувствовать, как сильная рука осторожно гладит ее по голове.
Вечером перед сном Настя подошла к Кириллу, тихо сидящему перед телевизором, и обняла его за плечи:
— Что-то ты тихий сегодня. Скучно стало без Марьяшки?
— Она же поехала к себе домой.
— Хорошо, что ты это понимаешь, нам будет без нее грустно, но что поделаешь. Она будет приезжать к нам в гости. Не переживай.
Настя погладила склоненные плечи мальчика и, не удержавшись, поцеловала его в макушку, прямо в короткие, упрямо горчащие волосы. Волосы приятно укололи губы, Настя улыбнулась и потерлась щекой о голову Кирилла.
— Тетя Настя, можно, я спрошу?
— Конечно.
— А вы правду мне ответите?
— Разве я тебя обманывала когда-нибудь?
— Нет.
— В чем дело, Кирилл?
— У вас скоро свой ребенок будет?
— Да, — тихо ответила Настя.
— Значит, я вам больше уже не нужен?
У Насти перехватило дыхание. Как могла она за своими переживаниями забыть о мальчике, о его чувствах?
— Что ты, Кирилл! Я тебя очень люблю, просто я думала, что ты будешь рад, если у тебя будет сестричка или братик. И мы с тобой будем о нем заботиться. У нас будет самая настоящая семья.
— И вы от нас не уйдете?
— Нет. Куда же я уйду? Здесь наш с тобой дом.
— Значит, я вам нужен?
— Конечно.
— Я вам буду обязательно помогать, я буду…
— Кирюша, милый мой, для меня самое главное, чтобы тебе было хорошо с нами, чтобы ты нас любил так же, как мы с мамой любим тебя.
— И вы меня никуда не отправите?
— Кирилл, твой дом и твоя семья здесь, — твердо сказала Настя. — Единственное, о чем бы я хотела тебя просить, — чтобы ты полюбил моего ребенка. Хотя нам придется трудно: он будет самым маленьким среди нас и будет требовать много внимания.
— Я буду любить его, — с серьезным видом пообещал мальчик.
— Даже если он будет портить твои игрушки и рвать тетрадки. Говорят, маленькие дети это очень часто делают.
— Я буду их прятать, — сказал Кирилл и впервые за этот длинный и беспокойный день улыбнулся.
