— Чтобы придать лоска вашей последней марионетке. Чтобы он стал любимцем народа. Чтобы знать и закрытый совет признали его. Вы сами распространяли слухи о нем.
— Героические действия на разрушенном Западе! Джезаль дан Луфар! — Байяз усмехнулся. — Он сделал меньше, чем тот, кто плачет о дожде в засуху.
— Идиоты поверят в самую дикую чушь, если прокричать об этом достаточно громко. Точно так же вы подстроили турнир.
— Вы заметили? — Улыбка Байяза стала шире. — Я поражен, наставник, я просто поражен. Вы подошли очень близко к истине.
«И все-таки блуждал далеко от нее».
— Но меня это не огорчает. У меня много преимуществ. Сульт обо всем догадался, но было поздно. Я с самого начала подозревал, каковы его планы.
— Зачем же вы просили меня провести расследование?
— Тот факт, что вы действовали самостоятельно до самого последнего момента, очень беспокоил меня.
— Если бы вы вежливо попросили меня, это могло бы помочь. — «По крайней мере, мне было бы приятно». — Жаль, что я оказался в такой трудной ситуации. Слишком много хозяев.
— Но ведь все закончилось? Я был почти разочарован, узнав, как ограниченны знания Сульта. Соль, свечи и заклинания! Какой-то ребяческий вздор. Этого хватило, чтобы покончить с Маровией, но для меня он не представлял ни малейшей угрозы.
Глокта мрачно смотрел на шахматные клетки.
«Сульт и Маровия. Их уродливая возня не имела никакого смысла, не помогли ни хитрость, ни власть. Они были пешками в большой игре. Такими мелкими пешками, что даже не догадывались об истинных масштабах игры. А я? Пылинка между клетками, в лучшем случае».
— А что за таинственный гость явился к вам в тот день, когда я впервые увидел вас?
«Кстати, тот же гость приходил и ко мне. Женщина, холод...»
Морщины гнева прорезали лоб Байяза.
— Одна ошибка моей юности. Лучше забудем об этом.
— О, как прикажете. А великий пророк Кхалюль?
— Война продолжится. На другом поле боя, с другими солдатами. Но это была последняя битва, на которую шли с оружием из далекого прошлого. Магия уходит из мира. Уроки истории теряются во тьме веков. Наступают новые времена.
Маг сделал неосторожное движение рукой, и что-то мелькнуло в воздухе, ударилось о шахматную доску в самом центре и завертелось, закрутилось, пока не упало плашмя со знакомым звоном. Золотая монета в пятьдесят марок призывно поблескивала в теплом свете лампы. Глокта чуть не рассмеялся.
«И даже сейчас, даже здесь, все сводится к этому. Все имеет цену».
— Деньги, которые купили королю Гуславу победу в бездумной войне с гурками, — сказал Байяз. — Деньги, которые объединили открытый совет вокруг незаконнорожденного короля. Деньги, которые заставили герцога Орсо броситься на защиту своей дочери и сместить равновесие сил в нашу пользу. Все это мои деньги.
— И деньги, которые помогли мне оборонять Дагоску так долго.
— Вы знаете, чьи они.
«Кто бы мог подумать, первый из ростовщиков — первый из магов. Открытый и закрытый советы, простолюдины и короли, торговцы и палачи, все попались в его золотую сеть. Сеть долгов, лжи, тайн, каждая струна натянута, все играет, как арфа под рукой мастера. А как же бедный наставник Глокта, этот нелепый неуклюжий фигляр? Вольется ли в эту радостную музыку его унылая нота? Или в зачет залога пойдет моя жизнь?»
— Мне следует поздравить вас с прекрасно сыгранной партией, — горько пробормотал Глокта.
— Ну что вы! — Байяз отмахнулся. — Когда-то я объединил первобытных людей вокруг кретина Гарода и заставил их вести себя как цивилизованные люди. Сохранил целостность Союза в гражданской войне и привел к власти дурака Арнольта. Руководил действиями трусливого Казамира во время завоевания Инглии. Вот это и впрямь прекрасно сыгранные партии. А сейчас в моих руках все карты, и так будет всегда. Я...
«Меня это утомляет».
— Все это вздор, чепуха, бессмыслица. Меня тошнит от зловонного духа самодовольства. Если вы собираетесь убить меня, давайте, спалите меня дотла, но, ради бога, довольно этого бахвальства.
Оба застыли, глядя друг на друга в молчании через темный стол. Это длилось так долго, что нога Глокты начала дрожать, глаз задергался, а беззубый рот пересох, как земля в пустыне.
«Сладкое предчувствие. Неужели это произойдет сейчас? Неужели сейчас? Неужели...»
— Убить вас? — мягко спросил Байяз. — И лишить себя вашего обворожительного чувства юмора?
«Не сейчас».
— Тогда... зачем раскрывать мне ваши планы?
— Потому что скоро я покину Адую. — Маг наклонился вперед, его суровое лицо попало в полосу света. — Потому что вам нужно понять, кому принадлежит и всегда будет принадлежать власть. В отличие от Сульта и Маровии, вы должны иметь об этом точное представление. Это необходимо... если вы готовы служить мне.
— Служить вам?
«Пожалуй, лучше провести пару лет в кромешной темноте. Лучше позволить размолоть свою ногу в фарш. Дать вырвать у себя все зубы. Но поскольку все это уже проделано...»
— У вас будет то же задание, что и у Феекта. До него этим занималась целая череда выдающихся людей. Вы будете моим представителем в Союзе. Вы будете управлять закрытым советом, открытым советом. И нашим общим другом королем, конечно. Вы позаботитесь о том, чтобы у него были наследники. Вы будете поддерживать стабильность. Короче говоря, будете следить за шахматной доской в мое отсутствие.
— Но члены закрытого совета никогда...
— С теми, кто выжил, уже переговорили. Все подчинятся вашей власти. После моей власти, конечно.
— Но как я...
— Вы сможете меня найти при необходимости. Через моих людей в банке. Через моего ученика Сульфура. Иными способами. Вы узнаете их.
— Вряд ли у меня есть выбор.
— Выбора нет, пока вы не вернете миллион марок, которые я вам ссудил. Плюс проценты.
Глокта похлопал себя по карманам.
— Черт побери. Забыл кошелек в конторе.
— Тогда, боюсь, у вас нет выбора. Но зачем вам отказывать мне? Я даю вам шанс помочь мне выковать новые времена.
«И погрузить мои руки по локоть в твои грязные делишки».
— Шанс стать великим человеком. Величайшим из людей.
«И стоять над закрытым советом как колосс-инвалид».
— Оставить свою статую на аллее Королей.
«Чтобы дети плакали при виде каменного урода. Когда аллею очистят от мусора и трупов».
— Прокладывать путь развития нации.
— Под вашим руководством.
— Конечно. Полной свободы не бывает, вы сами знаете.
Маг опять взмахнул рукой, и что-то снова покатилось по шахматной доске. Остановилось перед Глоктой, блеснуло золотом. Перстень архилектора.
«Сколько раз я наклонялся, чтобы поцеловать этот перстень. Мог ли я мечтать, что однажды сам надену его?»
