Он взял кольцо, стал задумчиво поворачивать его.
«Я избавился от строгого хозяина, только чтобы попасть под власть другого, еще более сурового и могущественного. Но есть ли у меня выбор? Есть ли выбор у всех нас?»
Он надел перстень на палец. Огромный камень засверкал под светом лампы пурпурными искрами.
«От покойника до самого могущественного человека королевства, и все за один вечер».
— Подходит, — пробормотал Глокта.
— Конечно, ваше преосвященство. Я всегда знал, что так будет.
Раненые
Вест резко проснулся, попытался подняться и сесть. Боль прострелила ногу, прошла по груди в правую руку и там остановилась, пульсируя. Он со стоном лег обратно и смотрел в потолок. Сводчатый каменный потолок, терявшийся в густой тени.
Звуки со всех сторон подбирались к нему. Ворчание и всхлипывание, кашель и рыдания, тяжелое дыхание, тихие протяжные стоны. Порой кто-то кричал от боли. Это было что-то среднее между человеческими возгласами и животными воплями. Какой-то голос слева хрипло шептал и бубнил без остановки, точно крыса царапала стену:
— Я ничего не вижу. Чертов ветер. Я ничего не вижу. Где я? Кто-нибудь. Я ничего не вижу.
Вест чувствовал, как нарастает боль. В Гуркхуле он слышал такие же звуки, когда навещал в госпитале раненых из своего батальона. Он помнил зловоние и шум в тех ужасных палатках, бедственное положение больных и свое страстное желание уйти оттуда. На этот раз было до отвращения очевидно, что уйти будет не так-то легко.
Он был одним из раненых. Совсем иной, презренный и отвратительный вид людей. Ужас медленно полз по его телу, смешиваясь с болью. Насколько тяжело он ранен? Целы ли его руки и ноги? Он попробовал пошевелить пальцами и сжал зубы, так как боль в руке и ноге усилилась. Он приподнял свою дрожащую левую руку, перевернул ее в тусклом свете. Она казалась невредимой, но это была единственная конечность, которой он сумел пошевелить, да и то с огромным усилием. Паника охватила его, сдавив горло.
— Где я? Проклятый ветер. Я ничего не вижу. Помогите. Помогите. Где я?
— Заткнись, черт подери! — крикнул Вест, но слова застряли в пересохшем горле. Вместо крика послышался глухой кашель, и грудь снова обожгло болью.
— Ш-ш-ш. — Он почувствовал мягкое прикосновение. — Успокойтесь.
Он увидел лицо, неясное и расплывчатое. Женское лицо, подумал он, и светлые волосы, но рассмотреть было трудно. Вест закрыл глаза и перестал пытаться. Это едва ли имело значение. Он почувствовал что-то около губ — горлышко бутылки. Он пил жадно, расплескивая воду, и холодная струйка стекала по его шее.
— Что случилось? — хрипло спросил он.
— Вы ранены.
— Это я знаю. Я имею в виду, что случилось в городе. Ветер.
— Я не знаю. И не думаю, что кто-то знает.
— Мы победили?
— Гурки отброшены, да. Но очень много раненых. Очень много мертвых.
Еще один глоток. На этот раз ему удалось сделать это, не пролив воду.
— Кто вы?
— Меня зовут Арисс. Дан Каспа.
— Арисс... — Вест запнулся на этом имени. — Я знал вашего кузена. Хорошо знал... прекрасный человек. Он всегда говорил, как вы красивы. И богаты, — пробормотал он, смутно осознавая, что не надо этого говорить. Но он не смог остановить себя вовремя. — Очень богаты. Он умер. В горах.
— Я знаю.
— Что вы здесь делаете?
— Пытаюсь помогать раненым. Сейчас вам лучше всего поспать, если вы...
— Я цел?
Пауза.
— Да. Постарайтесь уснуть.
Ее лицо снова расплылось, и Вест позволил глазам закрыться. Мучительные звуки вокруг него постепенно стихли. Он уцелел. Все будет хорошо.
Кто-то сидел у его постели. Арди. Сестра. Он моргнул, пошевелил губами, чувствуя горький привкус во рту и не понимая, где находится.
— Я сплю?
Она наклонилась вперед и ущипнула его за руку.
— А!
— Тебе снится эта боль?
— Нет, — вынужден был он признать. — Это наяву.
Арди выглядела неплохо. Гораздо лучше, чем в последний раз, когда Вест видел ее. Сейчас на ее лице не было крови. И не было ненависти. Только задумчивая серьезность. Он попытался приподняться и сесть, но не сумел и откинулся назад. Арди не предложила ему помочь. И он не ожидал, что она предложит.
— Как мои дела, плохо? — спросил Вест.
— Ничего серьезного нет. Сломаны рука и несколько ребер, нога довольно сильно повреждена, так мне сказали. Несколько порезов на лице, могут остаться шрамы. Но в нашей семье вся красота и без того досталась мне.
Он коротко рассмеялся и сморщился от боли в груди.
— Это верно. И мозги тоже.
— Не переживай на этот счет. Со своими мозгами я достигла потрясающего успеха в жизни, как ты сам можешь видеть. О таком успехе вы, лорд-маршал Союза, можете только мечтать.
— Не надо, — прошептал он, прижав здоровую руку к ребрам. — Больно.
— Ты это заслужил.
Его смех быстро стих. Они молчали, глядя друг на друга. Но даже это давалось с трудом.
— Арди... — Вест с трудом выговаривал слова, застревавшие в пересохшем горле. — Ты можешь... простить меня?
— Я уже простила. В первый раз, когда услышала, что ты погиб.
Ему показалось, что она хотела улыбнуться. Но уголок ее рта был по-прежнему гневно приподнят. Возможно, ей хотелось впиться ногтями ему в лицо, а не в руку. Он даже порадовался на мгновение, что сейчас он ранен. Ей поневоле приходилось обращаться с ним мягко.
— Это хорошо, что ты не погиб. Мертвый — это...
Она, нахмурившись, взглянула через плечо. В конце длинного подвала послышался возбужденный шум: громкие голоса, стук кованых сапог.
— Король! — Кто-то почти взвизгнул от восторга. — Король вернулся!
Раненые вокруг Веста поворачивали головы, приподнимались. Нервное волнение передавалось от койки к койке.
— Король? — шептали они с тревогой и нетерпением, словно удостоились чести стать свидетелями явления божества.
Какие-то фигуры двигались в полумраке в дальнем конце зала. Вест напрягал глаза, но смог различить только отблески металла в темноте. Тот, кто шел впереди всех, остановился около раненого через несколько коек от Веста.
