Слюна струйкой стекала из его беззубого рта, слезы катились по перекошенному лицу, руки цеплялись за постель, собирая в пригоршни замаранные коричневыми пятнами простыни.
Он услышал поспешные шаги в коридоре, звякнул замок.
— Закрыто, дурак! — вскрикнул он, сжав десны, сотрясаясь от боли и гнева.
Но, к его большому удивлению, ручка повернулась, и дверь открылась.
«Что за...»
Арди быстро приблизилась к постели.
— Убирайтесь! — прошептал он, одной рукой бессмысленно прикрыв лицо, а другой вцепившись в простыни. — Уходите!
— Нет.
Она потянула простыню на себя, Глокта сморщился, ожидая, что она побледнеет и отшатнется, прижав руку ко рту, широко раскрыв глаза от неожиданности и отвращения.
«Я вышла замуж... за это измазанное в дерьме чудовище».
Арди лишь нахмурилась на миг, глядя вниз, потом взялась за его изуродованное бедро и надавила большими пальцами.
Глокта ловил воздух ртом, сопротивлялся и старался вывернуться, но она держала его крепко, прижав две болезненные точки прямо посередине скрученных судорогой сухожилий.
— А! Черт бы вас... побрал...
Измученный мускул неожиданно обмяк, и Глокта обмяк вместе с ним, упав на матрас.
«Теперь плюхнуться в собственные фекалии — как упасть в объятия».
Он лежал так некоторое время, совершенно беспомощный.
— Я не хотел, чтобы вы видели меня... вот так.
— Поздно. Вы женились на мне, не забывайте об этом. Мы теперь одно целое.
— Я думаю, мне досталась вся выгода от сделки.
— Я приобрела жизнь.
— Вряд ли вы получили такую жизнь, о какой мечтает большинство молодых девушек.
Он внимательно смотрел на нее. Луч солнечного света медленно перемещался вверх и вниз по ее омрачившемуся лицу, когда она двигалась.
— Я знаю, что не такого человека вы хотели... в мужья.
— Всегда мечтала о человеке, с которым я могла бы танцевать. — Арди подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Но вы, возможно, больше мне подходите. Мечты — это для детей. А мы оба взрослые.
— И все же. Вы теперь понимаете, что отсутствие танцев — лишь малая часть. Вам не следовало делать... это.
— Я хочу это делать. — Она решительно охватила руками его лицо и повернула к себе, так что он смотрел прямо на нее. — Я хочу что-то делать. Я хочу быть полезной. Мне нужен кто-то, кто нуждается во мне. Вы понимаете меня?
Глокта через силу ответил:
— Да.
«Немного лучше».
— А где Барнам?
— Я сказала ему, что сегодня утром он свободен. Что отныне я сама буду заниматься этим. Еще я велела ему переместить сюда мою кровать.
— Но...
— Вы хотите сказать, что я не могу спать в одной комнате с моим мужем?
Ее руки скользнули по измученному телу, нежно, но уверенно поглаживая покрытую шрамами кожу, прижимаясь к иссохшим мускулам.
«Сколько времени прошло? Когда в последний раз женщина смотрела на меня с каким-то иным чувством, кроме ужаса? Когда в последний раз женщина прикасалась ко мне не для того, чтобы причинить боль?»
Он лег на спину. Глаза его закрылись, а рот приоткрылся, из глаз струились слезы, стекая по щекам на подушку.
«Почти удобно. Почти...»
— Я не заслужил этого, — прошептал он.
— Никто не получает того, что заслужил.
Королева Тереза, задрав нос, сверху вниз смотрела, как Глокта, пошатываясь, входит в залитую солнечным светом гостиную. Она не сделала ни малейшего усилия, чтобы скрыть отвращение и презрение.
«Словно она видит таракана, ползающего в присутствии ее королевского величества. Но мы еще поглядим. Тот путь нам хорошо знаком. Мы и сами прошли, и многих других провели по нему. Сначала гордость. Потом боль. А вслед за этим быстро приходит покорность. Дальше идет смирение».
— Меня зовут Глокта. Я новый архилектор инквизиции его величества.
— А, калека, — усмехнулась Тереза.
«С ободряющей прямотой».
— И с какой стати вы портите мне день? Здесь нет преступников.
«Только стирийские ведьмы».
Глокта перевел взгляд на другую женщину, стоявшую у окна.
— Это дело нам лучше обсудить наедине.
— Графиня Шалер — моя подруга с самого рождения. Вы не можете мне сказать ничего такого, что ей нельзя было бы услышать.
Графиня бросила на Глокту презрительный взгляд, ничем не уступавший взгляду королевы.
— Очень хорошо.
«Нет деликатного способа сказать это. Думаю, вежливость нам здесь не поможет».
— Я обратил внимание, ваше величество, что вы не должным образом исполняете свои супружеские обязанности.
Длинная тонкая шея Терезы вытянулась от негодования.
— Как вы смеете? Это вас не касается!
— Боюсь, что касается. Королевские наследники, понимаете ли. Будущее государства и так далее...
— Это нестерпимо! — Лицо королевы побелело от ярости.
«Бриллиант Талина и в самом деле рассыпает искры».
— Я обязана есть вашу отвратительную пищу, терпеть вашу ужасную погоду, улыбаться, слушая бессвязное бормотание вашего придурковатого короля! А теперь я должна давать отчет какому-то уродливому чиновнику? Я здесь как в тюрьме!
Глокта окинул взглядом роскошную комнату. Богатые шторы на окнах, позолоченная мебель, прекрасные картины. Две красавицы в великолепных одеждах. Он кисло потрогал один зуб языком.
— Поверьте мне, тюрьма выглядит не так.
— Есть разные тюрьмы.
— Мне довелось узнать худшую из них и многие другие.
«Тебе бы посмотреть, с чем приходится мириться моей жене».
— Делить постель с отвратительным бастардом, с изуродованным сыном бог знает кого, позволить какому-то вонючему волосатому мужику елозить по мне ночью! — Королева содрогнулась от отвращения. — Это невыносимо.
Слезы блеснули в ее глазах. Фрейлина бросилась вперед, шурша платьем, присела рядом с ней на колени, успокаивающе положила руку ей на плечо. Тереза подняла свою руку и положила сверху. Компаньонка королевы взглянула на Глокту с нескрываемой ненавистью.
— Убирайтесь! Подите вон, калека, и никогда не приходите сюда. Вы расстроили ее величество!
