— Голод помогает.
— В самом деле, в самом деле. Я сбросил вес в Гуркхуле. И не только потому, что от меня отрезали куски. Сюда.
За поворотом они вошли в тяжелые двери, по обеим сторонам которых возвышались мрачные практики, затем — в раскрытые ворота из металлической решетки. Вступили в длинный коридор без окон, уходящий под уклон, освещенный редкими фонарями и заполненный тенями. Стены здесь были оштукатурены и побелены, хотя и давно. Все казалось ветхим, пахло сыростью.
Постукивание трости Глокты, его шумное дыхание, шелест белого плаща — все звуки поглощал холодный влажный воздух.
— Знаешь, если ты убьешь меня, ты не почувствуешь удовлетворения.
— Посмотрим.
— Я сомневаюсь. Твое небольшое путешествие на север устроил не я один. Да, я выполнил задание, но приказы отдавали другие.
— Они не были мне друзьями.
Глокта усмехнулся.
— О, ради бога! Человек притворяется, будто ему нравятся какие-то люди, чтобы сделать жизнь сносной, — это и называется «друзья». Люди вроде нас не имеют необходимости притворяться. О нас судят по нашим врагам.
«Вот они, мои враги».
Шестнадцать ступеней противостояли ему.
«Этот старый знакомый пролет. Гладкие камни, вытертые в середине».
— Ступени. Чертовы штуковины. Если бы мог подвергнуть пыткам одного человека, кого бы ты выбрал?
Лицо Пайка представляло собой сплошной ничего не выражающий шрам.
— Ладно. Не имеет значения.
Глокта с трудом добрался вниз и сделал несколько мучительных шагов по направлению к тяжелой деревянной двери, обитой железом.
— Мы на месте.
Глокта вытащил из кармана белого плаща связку ключей, нашел нужный, открыл дверь и вошел внутрь.
Архилектор Сульт был уже не тем, что прежде.
«Как и все мы».
Величественная копна белых волос превратилась в облепившие узкий череп засаленные пряди, с одного бока коричневым пятном запеклась кровь. Пронзительные голубые глаза потеряли командный блеск, ввалились и были обведены темными кругами. У Сульта отобрали одежду, и его жилистое старое тело, кое- где поросшее волосами, было грязным. Он стал похож на безумного старого нищего.
«Неужели недавно он был одним из самых могущественных людей Земного круга? Никогда бы не подумал. Полезный урок для всех нас. Чем выше заберешься, тем больнее падать».
— Глокта! — выкрикнул Сульт, прикованный к стулу, и беспомощно задергался. — Ты предатель, кривой калека!
Глокта поднял руку, затянутую в белую перчатку. Пурпурный камень в кольце, подтверждающем его полномочия, поблескивал в резком свете ламп.
— Полагаю, обращение «ваше преосвященство» больше соответствует моему положению.
— Ты? — рявкнул Сульт и резко рассмеялся. — Архилектор? Жалкая сушеная человеческая оболочка? Ты мне отвратителен!
— Не болтайте ерунду. — Глокта, сморщившись, опустился на другой стул. — Отвращение подходит только невинным.
Сульт сверкнул глазами на Пайка, зловеще возвышавшегося над столом. Его тень падала на полированный ящик с инструментами Глокты.
— Это кто такой?
— Это наш старый знакомый, мастер Сульт, он недавно вернулся с войны на севере и теперь ищет новые возможности.
— Поздравляю! Никогда не думал, что вы найдете себе еще более уродливого помощника, чем вы сами!
— Вы не очень-то любезны, но нас, слава богу, нелегко оскорбить. Лучше скажем, что мы одинаково безобразны.
«И одинаково беспощадны, я надеюсь».
— Когда начнется мой процесс?
— Процесс? А кому он нужен? Вас сочли мертвым, и я не пытался это отрицать.
— Я требую предоставить мне право обратиться к открытому совету! — Сульт бесполезно дергался в цепях. — Я требую... будьте вы прокляты! Я требую выслушать меня на суде!
Глокта усмехнулся.
— Требуйте сколько хотите, но посмотрите вокруг. Никто не хочет вас слушать, даже я. Все слишком заняты. Открытый совет распущен на неопределенное время. Закрытый совет полностью поменялся, вы забыты. Я управляю всеми делами. Вы не могли о таком даже мечтать.
— На цепи у этого дьявола Байяза!
— Верно. Возможно, со временем я добьюсь того, что он ослабит поводок, как это сделали вы. Иногда этого достаточно, чтобы поступать по собственному усмотрению.
— Никогда! Ты никогда не освободишься от него!
— Посмотрим. — Глокта пожал плечами. — Но бывает участь похуже, чем быть первым среди рабов. Намного хуже. Я повидал такое.
«Я пережил такое».
— Ты осел! Мы могли быть свободны!
— Нет. Мы не могли. Свободу вообще переоценивают. У всех есть обязанности. Все кому-то что-то должны. Только никчемные люди полностью свободны. Никчемные и мертвые.
— Какое это теперь имеет значение? — Сульт скривился, уставившись в стол. — Что теперь имеет значение? Задавайте ваши вопросы.
— О, мы здесь не для того. Не ради вопросов, не ради правды, не ради признаний. Я уже знаю ответы.
«Тогда для чего я делаю это? Зачем?»
Глокта медленно наклонился вперед через стол.
— Мы здесь ради собственного удовольствия.
Сульт пристально посмотрел на него, затем взвизгнул диковатым смехом.
— Ради удовольствия? Ты никогда не вернешь свои зубы! Ты никогда не вернешь свою ногу! Ты никогда не вернешь свою жизнь!
— Конечно нет. Но я могу забрать все это у тебя.
Глокта повернулся — холодно, медленно, напряженно — и усмехнулся беззубым ртом.
— Практик Пайк, не будете ли так любезны показать нашему узнику инструменты?
Пайк мрачно взглянул на Глокту. Потом мрачно взглянул на Сульта. Довольно долго он стоял неподвижно.
Затем сделал шаг вперед и поднял крышку ящика.
Знает ли дьявол, что он дьявол?
