— Как красиво. Никогда бы не подумала, что все может выглядеть так.
Террасы аккуратных маленьких домов с голубыми парадными дверями чуть напоминали о Викторианской эпохе, а тропинки между ними соединялись в широкую лужайку с деревьями и кустами, словно их посадила какая-то добрая фея.
— Мы сохраним старые деревья вот здесь, здесь и здесь. Идея заключается в том, чтобы весь квартал органично вписывался в окружающий пейзаж, который был когда-то частью старого поместья.
— Мне очень нравится. Мне кажется, что дома намного лучше квартир, хотя и у квартир есть свои преимущества.
— Иногда это единственное решение жилищной проблемы.
Потом, к удивлению и радости Лиз, Бретт стал говорить о планах строительства, своих целях и стремлениях в компании Рокингтона. Пока он говорил, то отходя к окну, то приближаясь к столу, чтобы взять чертеж, Лиз поняла, насколько он целеустремлен в своей работе. Его темные глаза блестели, лицо утратило былую серьезность и стало живым.
Когда Бретт замолчал, Лиз сказала:
— Какой ты счастливый!
— Счастливый?
— Да, ведь что может быть лучше любви к своей работе, которая дает тебе все, что нужно в жизни.
Бретт странно посмотрел на нее, потом рассмеялся:
— Ты не перестаешь удивлять меня, Лиз, своими неожиданными фразами. Я бы не стал со всем соглашаться, но в какой-то мере ты права. Да, я счастлив.
Дверь кабинета отворилась, и появился высокий седой сухощавый мужчина.
— А, Бретт, я тебя искал. Внизу мне сказали, что ты только что пришел.
Его тон и строгий взгляд придавали ему холодное и слегка неприветливое выражение. Лиз показалось, что Бретт чуть напрягся, но не так, как при встрече с врагом, а скорее как ученик, когда учитель входит в класс.
— Доброе утро, сэр.
Бретт выдвинул стул, но мужчина покачал головой:
— У меня всего несколько минут. Я хотел поговорить с тобой по поводу Рейкса. Мы с Уилером обсуждали эту тему вчера и решили…
Он замолчал и перевел взгляд на Лиз.
— Это моя новая секретарша, мисс Хартли. Вы слышали, что мисс Джонсон неожиданно уволилась? Семейные проблемы.
Седой мужчина кивнул Лиз, и Бретт объяснил:
— Мистер Кокс, наш старший директор.
Лиз поздоровалась и, как хорошая секретарша, вышла из кабинета, неслышно притворив за собой дверь.
Она пошла по коридору. В дальнем конце были три двери с табличками «Мистер Дж. Б. Кокс, директор», «Мистер Р.А. Уилер, директор», а в самом конце, почти у пожарного выхода, — «Мистер Дж. Б. Рокингтон, управляющий».
Взгляд Лиз остановился на последнем имени, подумав, что, возможно, здесь скоро будет имя Бретта, и ее охватило ощущение неумолимого течения времени. Она услышала, как Бретт ее зовет.
— Если подождешь меня полчаса, мы вместе поедем домой, — сказал он.
Лиз опустилась на один из красных кожаных стульев и принялась ждать, пытаясь подавить волнение, охватившее ее при слове «домой».
Всю следующую неделю жизнь шла по заведенному распорядку. Бретт уходил рано утром, а Лиз занималась домашними делами и помогала Этель, которая постепенно становилась все более умелой. Обычно утром звонила Мэгги и предлагала помочь с покупками. Она не могла приехать, потому что Пэм простудилась и ей приходилось одной заниматься делами.
После того как все домашние дела были переделаны, Лиз печатала оставшиеся с вечера письма и раскладывала документы. Иногда Бретт заезжал за ней, и Фартингейл вез их в большой черной директорской машине на тот или иной строительный участок. Лиз нравились эти поездки, но Бретт так редко пользовался ее услугами, что иногда она чувствовала себя почти лишней. Она недоумевала, почему он берет ее с собой, но не собиралась спрашивать об этом. Ей нравилось идти за ним, наблюдать, как он улаживает множественные проблемы, видеть, как работники относятся к нему, начиная от начальников стройки и заканчивая самыми младшими рабочими. Он был из тех, кто легко завоевывал уважение своих служащих. Они вместе ужинали, а потом Бретт работал в кабинете, иногда просил Лиз записывать под диктовку. После этого Лиз обычно смотрела с Этель телевизор на кухне или шла в библиотеку, перелистывала книги, которые хотела бы почитать, и старалась не думать, будет ли у нее на это время.
Лиз рано ложилась, чтобы вовремя встать на следующее утро, и плотно завешивала шторы, чтобы не видеть, как Бретт идет к Клер или возвращается от нее. Это его личное дело, твердо говорила себе Лиз и предпочитала ничего не знать.
Саму Клер она совсем не видела. Дважды звонил Колин.
— Чтобы убедиться, что вы не забыли о моем существовании, — добавлял он, рассказывая о том, как местные врачи сбиваются с ног, пытаясь справиться с вирусной инфекцией, которая атаковала школы. — Как только мы от нее избавимся, вы поужинаете со мной, — заявил Колин, и Лиз рассмеялась и беззаботно спросила:
— Правда?
Она бы с удовольствием встречалась с Колином, если бы он не стал заходить далеко. Она и так испытала достаточно сильных эмоций, и, пока все раны не заживут, Лиз твердо решила оставаться холодной и спокойной, принимать решения, руководствуясь разумом, а не чувствами. Колин рассказывал ей о своей работе, спрашивал ее мнение насчет встроенных гардеробов и кухонь и серьезно прислушивался к ее советам.
В этой спокойной обстановке Лиз стала всерьез подумывать о карьере. Она представляла себя на ответственной должности, в качестве незаменимого помощника Бретта. А если ее вдруг охватывало волнение, когда он стоял рядом, или когда его плечо задевало ее, или его пальцы случайно дотрагивались до руки Лиз, она твердо говорила себе, что это просто физическое влечение, которое скоро пройдет.
Она могла бы обманывать себя еще долго, если бы в пятницу не произошло нечто из ряда вон выходящее. Лиз только что позавтракала и уже собиралась печатать схемы, которые должны были понадобиться Бретту, как в дверь постучали, и в проеме появилась вся красная Этель с округлившимися глазами.
— Мисс Элизабет, вас хочет видеть брат.
За ее спиной Лиз увидела высокого светловолосого мужчину лет тридцати. Когда он небрежно зашел в кабинет, она успела заметить, что у него очень светлые голубые глаза и дорогая одежда. Он был похож на героя, сошедшего со страниц воскресного цветного приложения. У Лиз не было времени подумать, что ей надо делать и говорить. В глазах незнакомца мелькнуло мимолетное удивление, а потом он подошел к Лиз и поцеловал ее в щеку.
— Привет, сестренка. Рад тебя видеть.
В его голосе слышалось изумление и что-то еще. Он выглядел и говорил как человек, изучающий противника.
Этель по-прежнему стояла в дверях, пожирая его глазами.
— Спасибо Этель, можешь идти, — сказала Лиз. И служанка скрылась с видимой неохотой. Лиз глубоко вздохнула и повернулась на кресле.
— Значит, вы Роджер Рокингтон. Я слышала о вас.
— Приятно.
Он плюхнулся на раскладной стул и вытащил из золотого портсигара сигарету.
— А я уже начал сомневаться, действительно ли я — это я. Должен признать, что очень странно в моем возрасте вдруг столкнуться с неизвестной сестрой.
Голубые глаза оценивающе оглядывали фигуру Лиз в изумрудно-зеленом платье без рукавов, ее
