Она поставила кувшин и гордо распрямила плечи. Затем Элпин во второй раз в жизни услышала слова:
— Я — Иланна, последняя принцесса ашанти народа Кумбассы.
Саладин застыл, не донеся до рта кружку с напитком.
— Ты африканская принцесса? Рабыня? Гордость Иланны могла служить свидетельством ее благородного происхождения.
— Ты видишь перед собой свободную женщину, — тут у нее поубавилось величия, и она игриво добавила: — Спорим?
Он покачал головой:
— Можешь назвать меня ханжой, Иланна, но я сомневаюсь, что кто-нибудь из нас когда — то и в самом деле обретет свободу.
Она повернулась к Малькольму.
— Он — твой раб? — хрипло спросила она, недоверчиво щурясь.
Малькольм доброжелательно улыбнулся:
— Наш Саладин — раб философии и слуга богословия.
— Это не ответ, — возмутилась Иланна. — Является он вашей собственностью или нет?
— Он не принадлежит ни мне, ни кому — нибудь иному из смертных.
Она всплеснула руками.
— Ты говоришь загадками. Что ж, отправляюсь обратно на кухню.
Прежде чем она успела дойти до двери, Саладин оказался рядом:
— Я провожу тебя.
Она посмотрела на него так, как канарейка на кошку. Саладин улыбнулся. Румянец окрасил ее темную кожу в цвет красного дерева.
— Думаю, что это не возбраняется.
— Готов спорить, — процитировал Саладин ее же слова и, приобняв Иланну за талию, вышел вместе с ней.
Элпин чувствовала «себя посторонней здесь. Взглянув на Малькольма, она с удивлейием обнаружила, что он смотрит на нее. Сидя за столом, он не казался слишком грозным, но в пристальном взгляде сквозило нечто устрашающее.
Встревоженная, Элпин подошла к нему ближе:
— Почему ты так пристально смотришь на меня?
— Разве я смотрю пристально? — он спокойно сгреб письма в кучку и накрыл их книгой. Затем поставил локоть на стол и подпер подбородок ладонью. Его черные брови вопросительно приподнялись. — И что плохого в том, чтобы смотреть на очень привлекательную женщину, которая согласилась разделить со мной радости плоти?
Ей захотелось сжать кулаки, замолотить ими по столу и назвать Малькольма вором и бабником. Но ее голос остался нежным и приятным.
— Тебе ни к чему прятать от меня свои любовные письма.
— Ты не ревнива?
Она ничуть не ревновала его, но надо было притворяться неравнодушной к нему и ничем не выдать своего спокойствия. Элпин предпочла перевести разговор на более важную для нее тему.
— То, что произошло между нами в казарме… Прошу тебя, пойми, что я приехала сюда вовсе не для того, чтобы завоевать твою привязанность. Неужели ты сам не видишь? — уже мягче добавила она.
Его веки опустились. Ресницы были столь густы и длинны, что касались щек.
— Причины твоего приезда сюда мы обсудим позже… Когда искупаемся.
Новая мысль пришла в голову Элпин. Ей необходимо время, чтобы выдумать беспроигрышный способ женить на себе этого человека.
— Меня очень тревожит то, что произошло.
— Дальнейшее встревожит тебя еще больше.
— Все развивается чересчур быстро, ты не находишь?
— Ты поощряла меня, Элпин. Что заставляет тебя отступать теперь?
Да, она поощряла его и, возможно, ошибочно дала ему понять, что достаточно искушена в науке соблазнения. Элпин удивляло, что она так легко добилась успеха. Может, теперь следует воззвать к его чести?
— Потому, что…
Он принялся играть ее браслетом.
— Так почему же?
Потеряв терпение, она выпалила:
— Я еще девственница.
В его глазах мелькнуло вожделение.
— Это делает наш договор еще более привлекательным.
Он говорил так, словно договаривался о покупке стада овец. Он богат, его владения обширны. Приобретя «Рай», он стал еще богаче. Ну нет, ее саму он не получит так легко. Сделка будет заключена на ее условиях. Но необходимо вызнать как можно больше.
— Что здесь такого привлекательного? О чем ты?
Его пальцы медленно поползли по ее руке.
— Если ты говоришь правду, то это считается очень привлекательным — в определенных кругах.
Единственными кругами, о которых она могла подумать в этот момент, были круги, которые описывали его пальцы. Элпин удивилась, что может одновременно желать и презирать его.
— Зачем тебе я? У тебя достаточно женщин.
— Достаточно сказать, что ты всегда занимала особое, незабываемое место в моей жизни.
— Место, которое ты мне отводишь, никак нельзя назвать почетным, — проворчала она.
— Напротив. Я собираюсь почтить тебя всю, от изящных мочек ушей до крохотных пальчиков на ногах.
В тех частях тела, которые он упомянул, немедленно возникло странное, щекотное ощущение, распространившееся на все тело.
— Я не крошечная и не изящная. Оставь подобные нежности для своей ненаглядной Ро — зины.
— Забудь о ней. Она уехала.
— Куда?
Он сжал зубы.
— В поместье Карворан.
— Твой отец начал обустраивать для тебя Карворан много лет назад, когда я уезжала. Наверно, там просто роскошно?
Его рука застыла.
— Нет. Никаких излишеств. Она успокоилась.
— Тогда расскажи мне, где находится это поместье и как оно выглядит.
Он начал крутить браслет вокруг ее запястья.
— Помнишь высохший колодец неподалеку от Адрианова вала?
Убедившись, что ей удалось отвлечь его, Элпин осмелела.
— Да. Когда-то ты сказал мне, что там зарыто сокровище, и я два дня перекапывала это место вдоль и поперек.
С забавно невинным видом Малькольм потрепал ее по руке.
— Ну, ты все-таки нашла пару ножей и приобщила их к своей коллекции оружия.
— Тоже мне, оружие! Они были такими ржавыми, что их невозможно было привести в порядок. Но следует признать, что твоя шутка удалась.
Он прищурился.
— Ты очень хитро ушла от темы нашего разговора. Скажи мне, Элпин, — вкрадчиво попросил он, — чего ты хочешь?
Его тон подействовал на нее, как рыбная приманка на чаек. Элпин утратила осторожность.
