тряхнула головой. Волосы красивой волной легли ей на плечи. — Именно поэтому я приехала сюда на день позже. Премьер-министр настоял, чтобы я присутствовала на приеме по случаю открытия его резиденции на Даунинг-стрит. Мне пришлось отчитываться ему о поездке, стоя в чулане.
Малькольм расхохотался:
— Ты думаешь, я поверю, что ты встречалась с королевой в чулане?
— Ты с детства отличался скептицизмом.
Ну, вот. Я рассказала тебе о своем путешествии. Может, теперь ты порадуешь меня рассказом о своей невесте?
Он был так же горд, как в тот день, когда научился владеть мечом.
— Это Элпин Мак-Кей.
Удивление, отразившееся на лице леди Мириам, молодило ее. Она вполне могла сойти за свою старшую дочь.
— Родственница барона Элпин Мак — Кей? — переспросила она. — Та девушка, которая сегодня была с тобой?
Малькольм ощутил себя собственником.
— Это моя Элпин Мак-Кей. Она поднялась наверх, чтобы переодеться и причесаться. Она нервничает перед встречей с тобой, ведь столько лет прошло…
Успокоившись, леди Мириам посмотрела на Малькольма пристально, как любящая мать, к которой наконец вернулся блудный сын.
— Как долго она находится здесь?
— Это долгая история, а ты устала. Давай присядем.
Сунув кружевную накидку в карман, она заметила:
— Ты слишком заботлив. Проигнорировав эту шпильку, Малькольм повел леди Мириам в ее любимую комнату, малый холл. Там никого не было. Избыток подбежал к своему месту и улегся у подножия трона Керров.
Малькольм отодвинул кресло для леди Мириам у стола рядом с окном, а сам уселся поблизости. Первые утренние лучи солнца высветили первые седые пряди в ее рыжих волосах. В одиннадцать лет Малькольм влюбился в свою мачеху и думал, что она останется для него единственной женщиной в мире. В двадцать восемь лет он продолжал считать, что мир становится лучше благодаря ее присутствию.
— Теперь, когда ты позаботился о моих старых костях, можешь поведать, как Элпин Мак-Кей попала в Шотландию и в конце концов очутилась голой рядом с тобой на полу в кабинете.
Малькольм снова смутился. Он прочистил горло.
— Пару месяцев назад она приехала с Барбадоса.
— Почему ты не написал мне об этом?
Когда Малькольм писал письмо, он оправдывал себя тем, что подобные новости встревожат леди Мириам и помешают выполнению ее миссии в Константинополе. На самом деле она была очень целеустремленной, и его сообщение вряд ли могло ее отвлечь, но у Малькольма к тому времени сложились определенные планы относительно Элпин…
Думая о своей невесте и о том, как он заполучил ее, Малькольм решил, что маленькая ложь не повредит.
— Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Гладкий, как слоновая кость, лоб прорезала морщинка.
— Я удивлена. Мне казалось, что ты не выносишь ее и считаешь, что стал стерильным из-за ее давней выходки с шершнями.
Это чувство отняло у него слишком много времени.
— Я люблю ее до умопомрачения. Теперь, когда ты дома, я назначу дату свадьбы.
Грустная улыбка леди Мириам свидетельствовала о том, что она обратила внимание на то, что он не желает говорить об эпизоде с шершнями. Черт побери, понятливость его мачехи могла соперничать только с ее же непревзойденной памятью!
— Знает ли барон Синклер о том, что Элпин здесь?
— Нет. Он еще в Ирландии, не может налюбоваться на внука.
— Никогда бы не подумала, что раньше он терпеть не мог детей, особенно Элпин, — заметила леди Мириам. — Почему она вернулась в Шотландию?
Если бы полуправда открывала двери в рай, Малькольм уже был бы там.
— Чарльз умер. Она поморщилась.
— Какая жалость. Твой отец говорил, что этот бедняга так и не оправился после смерти жены, — леди Мириам задумчиво посмотрела на трон Керров. — Двадцать два года назад Дункан дал денег Чарльзу и Адриенне, чтобы они смогли уехать из Шотландии и начать новую жизнь на плантации. Они были счастливы и богаты, несмотря на то что у Адриенны постоянно случались выкидыши. Они были благодарны нам, когда мы прислали туда Элпин. Должно быть, она очень тоскует по ним.
Леди Мириам не знала, что плантацию приобрел Малькольм. Это было его личным делом, а она не вмешивалась в его предприятия.
— Элпин утешится, мама. Она усмехнулась:
— Мужчины из клана Керров умеют отвлекать своих женщин от тяжелых мыслей. Я рада, что ты решил забыть прошлое. Она не намеренно навредила тебе. К тому же, как я неоднократно говорила, я верю, что ты сможешь иметь детей.
Он привык к ее откровенности. Но, честно говоря, не разделял ее оптимизма по поводу его будущих отпрысков.
— По-моему, ясно, что ты ошибаешься.
— Боже мой, но ты же никогда не имел дела с девушками. Любовницы не в счет, особенно честолюбивая Розина. Кстати, она сейчас дарит свое внимание двум итальянцам, которые выглядят так, словно явились из времен Римской империи и центурионов.
Это не удивило Малькольма: аппетиты этой женщины были ему известны. Однако его порадовало, что Розина нашла себе занятие.
Но откуда это известно леди Мириам?
— Кто рассказал тебе о Розине?
— Мы говорим об Элпин. Она всегда была очень независимой. Она не хотела навредить тебе.
Ему стало очень стыдно.
— Я знаю. Жаль, что мне понадобилось много лет, чтобы понять это.
Она материнским жестом потрепала его по руке.
— Твой отец очень огорчится, когда узнает о смерти Чарльза.
— Где он сейчас?
Она побарабанила пальцами по полированной поверхности стола.
— Он в Италии вместе с твоими сестрами. Так вот откуда она узнала о Розине.
— Почему?
— Мы получили твое чудесное с точки зрения риторики письмо за неделю до отъезда из Константинополя. Мне показалось, что правильнее всего будет увидеть принца. Я пыталась уговорить юного Карла в память об его отце не претендовать на шотландскую корону и отказаться от поездки в Шотландию.
Последствия подобной авантюры могли оказаться непредсказуемыми. Малькольм огляделся, чтобы убедиться, что в холле кроме них никого нет. Вторжение поставит под угрозу жизни всех, начиная от рыбаков в Корне и заканчивая пастухами на Оркнейских островах.
— Не могу поверить, что красавчик принц хочет появиться здесь.
Она поджала губы.
— Поверь мне.
— Но он не может…
Леди Мириам гордо подняла голову. — Именно такой совет я и дала ему.
— Но если он не послушается? Либо он дурак, либо ты теряешь квалификацию, мама.
Она приподняла бровь.
— Он еще упрямее, чем султан. В прошлом году при осаде Гаэты он почувствовал вкус битвы и теперь
