— Дышать не больно?
Никки глубоко вздохнула, затем отрицательно покачала головой.
— Это хорошо, — сказал Леви. — Значит, просто ушиб. Дней через пять будешь как новенькая.
Воцарилось дружелюбное молчание, нарушаемое лишь шарканьем щетки по шкуре Конфетки. Наконец Леви сказал:
— А расскажи мне про твою тетю.
— Зачем?
— Просто интересно.
Никки посмотрела на него с подозрением, но его лицо было совершенно безмятежным.
— Да я ее и не знаю почти. Она намного старше моей матери, и та говорила, что Эмили, всегда ею командовала.
— Ну, мой братец про меня говорит то же самое, — хмыкнул Леви. — Он, конечно, не слушается, но я все же пытаюсь, — Леви подобрал соломинку и принялся ее жевать. — Вот как вы с Питером.
Смеркалось, но Леви разглядел, что Никки улыбнулась.
— Наверно. Но все же мать очень страдала от этого.
— А что ты еще знаешь о своей тете?
— Почти ничего. Она много ухаживает за больными. Никогда не была замужем, но у нее есть дочь.
— Да-а?
— Ну, вообще-то на самом деле Лиана не дочь тете Эмили. Ее настоящая мать умерла родами. — Никки задумчиво гладила Конфетку по шее. — Тетя Эмили была повитухой, а новорожденную взять никто не хотел, потому что она наполовину китаянка. Вот тетя Эмили и взяла ее себе. Матушка говорила, что это ужасно. Только не понимаю почему.
— А может, твоя тетя просто меньше считалась с предрассудками? — сказал Леви.
Никки удивленно подняла на него глаза. Ей это никогда не приходило в голову.
Леви перестал жевать соломинку и некоторое время разглядывал ее.
— А отчего умерла твоя мать? — спросил он наконец.
— Да она жива. По крайней мере я не думаю, что она умерла. Она сбежала с шулером.
Леви изумленно вскинул брови.
— Прости, пожалуйста. Я понятия не имел…
— Да ну, ерунда! Я рада, что ее здесь нет.
— Не скучаешь по ней?
— Нет. С тех пор как маменька смылась, стало куда лучше. Она Питера обижала. Обзывала глухарем, даже в доме жить не разрешала. Вот папа и сделал пристройку — специально для Питера.
— Похоже, твоя мать не очень-то разбиралась в людях. Уж насчет Питера-то она точно ошибалась.
Леви говорил, а сам внимательно следил за выражением лица Никки.
— Ты хочешь сказать, что она и насчет тети Эмили тоже ошибалась?
— Очень даже возможно.
Лицо Никки менялось по мере того, как она обдумывала разговор. Леви задумчиво смотрел на нее. Да, это не просто хорошенькая мордашка. Лицо Никки было необыкновенно выразительным и переменчивым.
На востоке поднялась луна и посеребрила черные локоны Никки — теперь девушка казалась существом неземной красоты. У Леви перехватило дыхание. Он едва не застонал вслух. Не хватало еще в нее влюбиться! Пять долгих лет прошло с тех пор, как нежная страсть затуманила ему глаза и обманула его. Нет, это все волшебный лунный свет. А охватившее его чувство — не что иное, как самая пошлая похоть, он слишком долго воздерживался от близости.
— Ты прав, — решительно кивнула Никки.
— Что? — на миг ему показалось, что она расслышала его мысли.
Никки положила щетку и улыбнулась ему.
— Глупо верить на слово моей матушке. Я, конечно, не собираюсь встречать тетю Эмили с распростертыми объятиями, — предупредила Никки, — но я посмотрю, какая она.
Никки отвязала повод и вывела Конфетку на улицу, в загон.
Леви как раз достал из кладовки свое седло и положил его на козлы, когда Никки вернулась в сарай.
— Надо приготовить для тети Эмили кладовку рядом с комнатой Питера. Как ты думаешь, она не могла бы помочь папе?
— Может, и могла бы.
— Она ведь, наверно, сто раз имела дело с такими больными… — Никки умолкла, увидев седло. — Ты куда-то едешь?
— Я думаю, мне можно съездить в город сегодня ночью?
— А… — Ее лицо помрачнело. — А зачем?
Леви взял свою уздечку.
— Мало ли какие дела могут быть у человека в городе?
— А… а к завтраку вернешься?
Его зубы блеснули в полумраке.
— Что же может удержать меня от твоих оладьев!
Она остановилась в дверях и долго-долго смотрела ему в лицо, словно хотела запомнить навсегда.
— Леви…
— Да?
— Спасибо за все, что ты сделал для нас.
Он обернулся, удивленный ее серьезным тоном. Выражение лица Никки говорило больше, чем слова. Она думала, что он покидает их.
— Я завтра вернусь, Никки. Я не собираюсь уехать, не попрощавшись.
— Я… Спокойной ночи.
Она побежала через двор к дому. Леви вышел на порог и проводил ее взглядом.
— Спокойной ночи, Никки, — тихо шепнул он.
7
По дороге в город Леви не переставал бороться с собой. Он не забыл ни своего несчастья, ни клятвы, что больше не позволит любви ослепить себя. Синтия Мэсон — один звук этого имени заставлял его стискивать зубы от! боли и ярости. Она была прекрасной и утонченной. И была совершенно не похожа ни на одну из его прежних знакомых.
Брат пытался предупредить его, но Леви и слушать не хотел; даже тогда, когда Коул сказал ему, что Синтия флиртует со всеми подряд. Она убедила Леви, что любит только его, и Леви поверил. Когда он предложил ей руку и сердце, она ответила нежной улыбкой и страстным поцелуем, а через два дня исчезла.
Ходили слухи, что она сбежала с другим, но разбитое сердце Леви отказывалось верить в это. А потом из Сан-Франциско пришла телеграмма, что Синтию похитили, и Леви поверил каждому слову. Он помчался в Сан-Франциско, твердо решив вырвать Синтию из лап чудовища, что держит ее в плену.
А в Сан-Франциско Леви узнал, что все это — хитрый трюк, с помощью которого Синтия со своим любовником выманили у доверчивых простаков немало денег в качестве «выкупа». Первый раз в жизни Леви был разъярен настолько, что действительно мог совершить убийство. Но вместо этого он забрел в первый попавшийся кабак и напился до потери сознания. А на следующее утро он очнулся на пути в Китай.
