Легкий ветерок, который дул с самого утра, начал усиливаться. Сухие листья поднимались вверх и кружились в воздухе. Она наблюдала за дубовым листом, плясавшим на ветру, как вдруг какое-то движение на дороге привлекло ее внимание. Девушка подняла голову и увидела Инез, которая спешила ей вслед. Женщина вспотела, как будто ей пришлось преодолеть огромное расстояние. Подбежав к Каре, она на секунду остановилась, переводя дыхание.
Кара подвинулась, уступая ей место на бревне.
– Господи, Инез! Сядьте спокойно и отдышитесь.
Инез уселась и выдохнула:
– Спасибо, мэм.
– Кара, – поправила ее девушка.
Инез кивнула, все еще тяжело дыша. Но вот она заговорила:
– Я только хотела сказать, что вы нашли тех самых Клейтонов, но эта женщина никогда не признается в этом и не примет ребенка.
Инез посмотрела на мальчика, который своими розовыми губками нетерпеливо хватал соску.
– Я так и думала, – ответила ей Кара. – Только не пойму, почему? Вы знали Анну Клейтон?
– Да, мэм. С детства.
Инез уперлась руками в бревно и стала раскачиваться взад-вперед, глядя прямо перед собой.
– Анна Клейтон была самой красивой девушкой в этих местах. Но ее очень испортили родственники. Она всегда получала, что хотела, – до тех пор, пока не влюбилась.
Акцент Инез был таким сильным, что Каре приходилось напрягаться, чтобы ее понять.
– Она убежала?
– Да. Она убежала год назад. Даже не сообщила своей матери, зная, впрочем, что та едва ли будет беспокоиться. Через день после ее исчезновения Сара Клейтон поклялась, что дочь отныне мертва для нее и что она никогда не захочет увидеть ее снова. А еще через два дня хозяин умер во сне. Кое-кто говорит, что его околдовали, но я думаю, что, скорее всего, он умер от того, что его сердце было разбито.
– Околдовали?
– Заговорили.
– Заговорили ... – Кара повторила это слово с таким видом, словно понимала, о чем Инез говорит.
Потом Инез спросила:
– А что вы собираетесь делать с малышом Анны, бедное мое дитя?
Кара вынула соску у мальчика изо рта и опытным движением прижала его к груди, чтобы малыш срыгнул. Похлопывая его по спине, она пожала плечами:
– Наверное, возьму его с собой. Я направляюсь в Калифорнию.
– Но это же очень долгий путь. Через океан, как я слыхала.
Кара улыбнулась.
– Это у океана, но не за океаном. Но отсюда до Калифорнии – целое море прерий. А вот их я бы никогда больше не хотела видеть.
– А как ребенок оказался у вас?
Кара вздохнула.
– Случайно. Офицер-северянин, только что демобилизовавшийся из армии, принес его под курткой к моим дверям. – Кара улыбнулась при этом воспоминании, которое было для нее таким же ясным, как канзасское утро. – Он наткнулся на фургон Анны Клейтон. Дейк предполагает, что на них напали бандиты. Анна только что родила Клея, как мы называем мальчика. Перед смертью она попросила Дейка отвезти малыша к ее родне в Гадсден, что он и пообещал ей сделать.
Кара сняла с руки браслет и дала его Инез.
– Он снял этот браслет с ее руки, чтобы не было сомнения в том, что это сын Анны.
– Да, это точно ее украшение. Отец подарил ей его на пятнадцатилетие.
Инез помолчала.
– Анна была одна?
– Нет. С ней были двое слуг. Они оба тоже убиты. Она сказала, что ее муж умер. Слава Богу, он не видел этого нападения. Дейку пришлось оставить их в степи: приближалась ночь, и ему пришлось увезти ребенка.
Кара подняла голову и увидела, что Инез плачет и утирает глаза уголком подола.
– Извините, что я так грубо об этом рассказываю. Я не знала, что вы примете это близко к сердцу.
– Я была близка и с ней, и с двумя другими погибшими. Они были из этих мест. Даже не могу себе представить, что они погибли в прериях Канзаса. Иногда я спрашиваю себя, почему Богу угодно, чтобы происходило то, что творится в последнее время.
– Моя бабушка всегда говорила: «Господь управляет повозкой, и пассажирам не следует глазеть по сторонам и высматривать, что там на обочинах». Но, между нами говоря, иногда мне кажется, что он уснул с вожжами в руках.
