Они смотрели на тщательно уложенные слои камней и песка. Грэди поскреб в затылке.
— Матушка-природа не могла создать такое. Это точно.
У Морин округлились глаза.
— Здесь что-то спрятали.
— Совершенно верно. Причем очень-очень давно.
Морин распирало от волнения.
— Копай дальше, Грэди! Копай!
— Слушаюсь, мэм! — Он снова запрыгнул в экскаватор — Вот оно. Мак. То, что ты искал… — вырвалось у Морин, когда ковш Грэди копнул землю и грунт вдруг просел.
— Назад! — крикнула Морин. Бросившись к краю, она легла на груду вывороченного песка и камней, показывая Грэди, чтобы он еще раз копнул землю ковшом. Под тонким слоем камней открылась зияющая яма.
— Шахта! — взволнованно воскликнула девушка. — Мы нашли ее, Грэди! Она запрыгала от радости, глядя, как он роет дальше.
Морин думала о Маке и годах, потраченных им на поиски золота. Дядя знал, что оно здесь, просто недостаточно внимательно смотрел на карту. Он копал не в том месте. Если на ранчо есть золото, тогда понятно, почему мужчины из Хьюстона предлагали ей столько денег.
Час спустя Грэди отрыл большой вход в шахту. Они осветили фонариками стены и деревянные перекладины, служившие потолочными балками. Морин была в восторге.
— Надеюсь, что шахта еще не выработана, — сказал Грэди, утирая пот с лица и шеи голубым шейным платком.
— Выработана? Что ты имеешь в виду?
— Много таких старых шахт было закрыто, потому что в них ничего осталось. Оттуда выбрали все серебро и золото. — Он поводил фонариком по стенам. — Видите? Нигде не блестит. Я не удивлюсь, если здесь не окажется ничего, кроме такого же грунта, который мы вырыли.
Морин глянула вниз, в темный туннель. Сердце ее упало.
О такой возможности она не думала.
— Я так просто не сдамся. Прежде чем принять какое-то решение, надо выслушать мнение специалиста.
Девушка последний раз осмотрела шахту.
— Там золото, это точно. Мак знал, что искал. Вот почему он не хотел, чтобы я уезжала, — сказала Морин и тут же подумала, не принимает ли она желаемое за действительное.
Барбара Котрелл начала свою новую политическую кампанию в первый понедельник после субботнего митинга. Стояло прекрасное июньское утро. Над скалистыми холмами простиралось ясное лазурное небо. Вдалеке паслись ее стада, на сосне за окном щебетала голубая сойка. «Хорошая погода — это к удаче», — думала Барбара, надевая брюки-гаучо, сапоги и коричневую с оливковым блузку.
Она договорилась о встрече с Джесси Дюрамом, богатым фермером и нефтяным магнатом, который жил в тридцати милях к северу от ранчо «Хребет дьявола». В субботу Джесси был в Лондоне и не смог приехать на митинг. Барбара нуждалась в его помощи. Если Джесси решит, что дело стоящее, он сразу подпишет чек на полмиллиона.
С такими деньгами можно купить много голосов.
Барбара спустилась по лестнице на первый этаж. Шейн с Александром сидели в столовой и не столько завтракали, сколько препирались.
— Отвяжись, Шейн! — рычал Александр.
— Почему это я должна отвязаться? Если бы у меня было похмелье, ты бы у меня под дверью стучал в гонг. К тому же вчера ты весь день спал и сейчас должен бы уже протрезветь.
— Я никогда не протрезвею, — пробурчал он, думая о Морин.
— Что-что? — Шейн налила себе вторую чашку кофе.
Ей нужен был кофеин: вот уже несколько дней она сидела без наркотика и только сегодня собиралась встретиться с Бертом.
— Не твое дело! — рявкнул он. От усилия в голову ударила новая волна боли. Александр схватился за лоб.
«Есть ли на свете такие братья и сестры, которые живут мирно, не ссорясь?» — спрашивала себя Барбара. Ее детям доставляло извращенное удовольствие изводить друг друга. Сколько раз она лежала по ночам без сна и пыталась понять, в чем ее вина, почему у нее такие несчастные дети.
Она взглянула на Шейн. На ней была отвратительно прозрачная блузка, облегавшая голое тело подобно второй коже.
Сегодня ее волосы были выкрашены в голубой цвет. Она выглядела так, как будто не умывалась с субботнего вечера.
Барбара села во главе стола. Тотчас подоспевшая горничная поставила перед ней тарелку с фруктами, потом принесла из кухни серебряный кофейник с горячим кофе. Барбара молча ждала, пока она уйдет.
— Какие планы на сегодня, Шейн? — спросила она у дочери.
— Никаких.
Барбара вздохнула.
— Я так и думала.
Шейн пожевала губу, подыскивая достойный ответ.
- Ну, вообще-то у меня есть планы, но тебе вряд ли захочется о них услышать.
Барбара посмотрела на нее в упор:
— Что верно, то верно.
Шейн онемела от удивления. Она уже приготовилась выслушать ежедневную утреннюю нотацию матери о том, как надо себя вести. Но сегодня Барбара молчала.
Девушка покосилась на Александра. У него было такое же озадаченное лицо, как и у нее самой.
Зазвонил телефон, и Барбара, как обычно, принялась отвечать на звонки прямо за столом.
Александр внимательно смотрел на мать. В чем дело? Где ее обычный нагоняй за завтраком? Казалось, она просто махнула на них рукой. Они стали ей безразличны? Александр испугался. Это было самое ужасное.
— У тебя все в порядке? — спросил он.
— Конечно. Просто я страшно занята. Сегодня собираюсь к Джесси.
— Дюраму? — спросил удивленный Александр.
— Да, а что?
— Но ты же всегда терпеть его не могла.
— Мне нужны его деньги.
— Он забаллотировал тебя в семьдесят четвертом. Ты что, забыла?
— Ты знаешь, Александр, что я никогда ничего не забываю. — Она посмотрела на Шейн. — Но времена изменились.
Мне кажется, он тоже стал другим. Сейчас он старик. Я слышала, у него плохо с сердцем. Надеюсь, он хоть немного смягчился и мне удастся пронять его.
— Да, это ты умеешь, — язвительно заметила Шейн.
Пропустив мимо ушей колкость дочери, Барбара закончила завтрак, потом позвонила пилоту и спросила, готов ли ее вертолет. Убедившись, что все в порядке, она допила кофе и встала из-за стола.
Александр все еще пребывал в недоумении. За последнюю неделю его мать сильно изменилась. Он не понимал новых правил игры и не знал, как ему теперь вести свою партию.
— Александр, просмотри, пожалуйста, контракты по продаже эмбрионов мистеру Марчанду из Гавра. Если все нормально, отправь их вместо меня.
— Что ты сказала? — Александр решил, что ослышался.
Его мать никого и близко не подпускала к своим драгоценным контрактам.
— Ты слышал. У меня нет времени повторять, — бросила она и вышла из столовой.
