лошадь.
Он кинулся в этот ад. У него загорелась брючина, но он сбил огонь мокрым одеялом.
— Морин!
Она была в дальнем стойле, боролась с напуганной Эсприт, которая ржала и вырывалась.
— Брендон! — крикнула девушка, пытаясь перекрыть рев огня. — Помоги мне!
Брендон бросился к ней. Его чуть не задело сорвавшейся с потолка балкой, но он даже не оглянулся.
— Ты с ума сошла! Что ты делаешь, черт возьми?
— Будешь ругаться потом. А сейчас спаси мою лошадь! — В глазах ее стояли слезы, а в голосе звучал ужас, но она продолжала тянуть Эсприт из стойла.
Брендон вбежал в соседнее стойло, влез на четырехфутовую стену и запрыгнул на круп Эсприт.
— Отойди с дороги, Мо!
Девушка шагнула в сторону, и Брендон вывел Эсприт из стойла. Лошадь взвилась на дыбы, а потом поскакала вдоль прохода к выходу из конюшни.
Спрыгнув с нее, Брендон схватил Морин и накинул на нее и на себя одеяло.
— Бежим!
Они помчались к выходу. Когда они были почти у самых дверей, с потолка сорвалась еще одна балка и зажгла сено на полу. Дальний конец конюшни окутывала сплошная завеса огня.
Трещали и падали деревяшки. Пламя выло, точно бушующий ураган. Волны жара буквально валили с ног.
Над Морин клубился дым. Она задыхалась и кашляла, опустив голову. Брендон тащил ее к выходу, как тряпичную куклу, обходя огонь.
Они зигзагами продвигались к дверям конюшни и наконец выбрались наружу. Морин упала на колени и зашлась в хриплом кашле. Ей казалось, что у нее сгорели все легкие.
Подбежала Хуанита.
Лицо Брендона было потным и черным от сажи.
— Ты в порядке? — спросил он у Морин.
Та кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
— Эсприт?..
— Она спаслась. Я сейчас привести ее, — предложила Хуанита и пошла искать Эсприт, которая ускакала за ворота.
Брендон сел на колени рядом с Морин и взял в ладони ее лицо.
— Ты могла погибнуть! Никогда больше не делай подобных глупостей!
— Почему ты на меня кричишь?
— Потому что я мог тебя потерять!
Девушка уставилась на него. Только сейчас до нее дошло, что они оба могли умереть в этом пожаре.
Она оглянулась. Весь сарай был охвачен огнем.
— Брендон… я…
Морин припала к его груди, ища утешения в этих крепких объятиях. Жизнь постоянно сталкивала их друг с другом, и ей приходилось бороться со своими чувствами: она боялась, что, убедившись в ее любви, Брендон потерям к ней интерес У нее уже бывало такое раньше — и с Майклом, и с другими мужчинами. Но никем из них она не дорожила так, как Брендоном. Это было для Морин открытием. Она не хотела терять Брендона, потому что любила его, любила по-настоящему.
— Я люблю тебя, Брендон, — прошептала она.
Он обхватил ее лицо ладонями и посмотрел в блестящие голубые глаза. Наконец-то она призналась! Он уже думал, что никогда не услышит от нее этих слов.
— Я тоже люблю тебя, — откликнулся он, — я так долго ждал тебя!
— Но ты никогда меня не спрашивал…
— Не хотел тебя торопить. Я полюбил тебя сразу, как только увидел. А ты полюбила меня.
Он страстно поцеловал девушку, проникнув языком в ее рот. От нее пахло дымом, огнем и опасностью. Волосы возле лица были опалены, а кожа покраснела, и на ней уже проступили маленькие волдыри. Брендон нежно поцеловал ее ухо и провел языком по розовой мочке Сердце отчаянно колотилось у него под ребрами. В венах пульсировало неистовое желание.
Морин прильнула к нему. К ее телу точно приложили тысячу раскаленных крошечных утюжков, но желание было сильнее боли. Она вдруг поняла, что еще никогда не любила мужчину. То, что она испытывала к Брендону, нельзя было выразить никакими словами. Это можно было только почувствовать.
Девушка ухватилась за его плечи, прижимая его к себе.
Он осыпал поцелуями ее лицо — щеки, веки, подбородок, глаза… Морин захлестнули самые разные эмоции — благодарность, радость, облегчение. Она не могла сдержать слез.
Только когда он прижался губами к ее губам, она перестала плакать.
— Уведи меня отсюда, Брендон. Я не могу больше это видеть, — сказала она, глядя на пылающую конюшню.
Брендон сочувственно кивнул, подхватил девушку на руки и, не оборачиваясь, пошел к дому.
Он отнес Морин в спальню, закрыл дверь и бережно уложил ее на кровать. Она обнимала его за шею, не желая отпускать от себя ни на мгновение. Странно, как она могла так долго жить без него?
— Пожалуйста, не уходи… только не сегодня! — взмолилась девушка.
— Не уйду, — пообещал он.
Она медленно сняла свою испачканную в саже блузку.
Кое-где искры прожгли ткань насквозь, оставив маленькие дырочки величиной с булавочную головку. Руки и грудь Морин покрывали волдыри и черные пятна. Брендон пылко целовал ее грудь, благодаря Бога, что обошлось без серьезных повреждений. Он нежно погладил обожженное тело, надеясь унять боль, потом поцеловал уродливое красное пятно на шее девушки, но она скривилась и отдернулась.
— Может, нам не стоит… — сипло проговорил он, понимая, что больше не сумеет сдержать свою страсть.
— Нет… пожалуйста… я хочу тебя…
Она расстегнула юбку и приподняла бедра, чтобы он мог снять ее. На черных от копоти ногах были ожоги.
Брендон быстро разделся и лег рядом. Он смотрел на нее и Думал, что даже обгоревшая и грязная она все равно прекраснее всех женщин на свете. В ее глазах полыхал жаркий огонь любви и страсти — более яркий, чем пожар в конюшне. Она обняла его и прижала к себе.
Он осторожно трогал ее грудь, живот и бедра. Морин знала: он боится сделать ей больно, но боли она не чувствовала. Ей было приятно лежать под ним, ощущать его ласки, слушать, как он повторяет ее имя — снова и снова, как молитву.
Наконец он приподнялся, целуя девушку, шепча ей на ухо слова любви и стараясь не касаться ее ожогов. Когда он вошел в нее, Морин ухнула в какую-то сладкую бездну.
Это слияние было священно — более священно, чем любая церемония.
Он проник в нее медленно, но страсть подхлестывала его движения, распространяя волны желания по всему ее телу.
Морин застонала, вжавшись головой в подушку, и подняла бедра ему навстречу. Еще никогда в жизни она не испытывала таких сильных ощущений. Она зажмурилась и закусила губу, стараясь не закричать.
— Не сдерживайся, — прошептал Брендон.
Морин обхватила ногами его бедра, впуская его глубже, и громко застонала. Ей казалось, что она взмывает в небо на сильном крылатом коне. Она даже видела холмы и долины своего ранчо, словно летела в самолете Брендона.
Их тела блестели от пота. Она вращала под ним бедрами, слушая его блаженные стоны.
Уносясь в самое поднебесье, Морин прильнула губами к его горлу — к тому месту, где сходится голова с туловищем, разум с сердцем. Она ощутила биение его пульса, ощутила его любовь.
