Для небольшой ранки боль была нестерпимой. Рей попытался сосредоточиться на нежных прикосновениях Кэтти, наблюдая, как, закусив губу, она ощупывает рану, пытаясь извлечь занозу. Свет ламп, игравший у нее на щеках, оттенял изящную горбинку носа, придававшую своеобразие ее красоте, он даже различал под пушистыми темными ресницами искорки, мелькавшие в зрачках.
Она взглянула на него и сказала:
— Извини, что причиняю тебе боль, но потерпи, я уже почти закончила.
Последняя, глубокая заноза доставила больше всего хлопот. Он с облегчением вздохнул, когда Кэтти с видом победителя потрясла ею у него перед носом.
— Промой рану перекисью, — сказал он и поморщился от боли, когда она выполнила его указание.
Не глядя на него, она смазала рану какой-то мазью и забинтовала руку.
— Ну вот и все, — сдавленным голосом произнесла она.
— Кэтти.
Потом Рей никак не мог вспомнить — то ли он помог ей подняться с места, то ли она сама встала одновременно с ним. Он помнил, что один из стульев с грохотом опрокинулся на пол, и ни он, ни она не обратили на это внимания. Кэтти бросилась в его раскрытые объятия, их губы слились в жадном поцелуе, заставившем Рея забыть обо всем на свете, кроме женщины, так крепко сжимавшей его, словно она боялась расстаться с ним даже на мгновение. Со стоном наслаждения он взял ее на руки. Руки Кэтти обвили его шею, пылающие глаза обжигали взглядом.
Не чувствуя тяжести тела, он вновь поцеловал ее, в восторге, что эти тепло и нежность дарит ему его Кэтти. Существовало одно место, куда следовало направиться, и, уверенный в том, что принимает лучшее решение в своей жизни, Рей сделал несколько шагов к кровати и положил Кэтти на голубое покрывало.
На секунду он замер над ней, упиваясь красотой. Сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз видел эти разметавшиеся по подушке прекрасные локоны? Как давно он не лежал рядом с ней!
Он опустился на кровать, обвил Кэтти руками и, прижав к себе, зарылся лицом в густые волосы. Положив ногу ей на бедро, он вновь нашел ее губы, отвечавшие с неослабевающей страстью на поцелуй. Шепча его имя, Кэтти начала расстегивать пуговицы его рубашки, и Рей вдруг понял, что последние препятствия рухнули. Их больше не существовало. Кэтти, любимая Кэтти вновь принадлежала ему.
Ее рука скользнула по его обнаженной груди, кончики пальцев с нежностью касались покрывавших ее светлых завитков. Рей рывком сорвал с себя рубашку и отбросил в сторону.
— О, Рей, как ты прекрасен… как я скучала по тебе, — прошептала Кэтти.
Приподнявшись на локте, он секунду вглядывался в разлет темных бровей, в слегка выступающие скулы, затем приник к мягким губам с непокидающим его сладостным ощущением, звеневшим в его теле. Он торопливо стянул с Кэтти майку и прижался лицом к ее груди.
— У меня такое чувство, словно я никогда в жизни не занималась любовью, — задыхаясь, шептала она. — О, как я хочу тебя!
Кончики пальцев Кэтти скользнули по широким плечам, затем коснулись шрама на боку — казалось, она заново открывает для себя Рея, заставляя прикосновениями трепетать каждый нерв его тела. В следующее мгновение она попыталась расстегнуть на нем ремень.
— Я хочу чувствовать тебя всего, — прошептала она. — Прошу тебя, Рей… люби меня, как не любил еще никогда.
Рею чудилось, что он видит сон — так часто он мечтал услышать от нее эти слова. Садясь, он увлек за собой Кэтти. Рей гладил ее плечи — в свете ламп они казались кремово-золотистыми. Проведя ладонью по спине, он нащупал застежку бюстгальтера и, расстегнув его, ощутил в ладонях тяжесть пышного бюста Кэтти. Рей жадно припал губами к розоватым соскам.
Кэтти застонала от наслаждения, запрокинула голову, ее пальцы зарылись в его шевелюре. Рей чувствовал, как она дрожит от нетерпения. Усилием воли он постарался оттянуть момент близости, чтобы продлить сладостное чувство, нежной яростью своей подобное силе стихии.
Позднее он задавался вопросом: прониклась ли Кэтти теми же ощущениями? Ибо с нескрываемым чувственным порывом, заставлявшим кровь стучать у него в висках, она прижималась своей нежной грудью к упругим мышцам его груди, руки крепко обнимали его, затуманенные глаза превратились в два черных омута. Вслед за ремнем она расстегнула молнию на его джинсах: сладостная боль пронзила Рея, когда он почувствовал прикосновение ее руки к своей горячей плоти.
Задыхаясь от возбуждения, он с трудом выдавил из себя:
— В таких играх двое должны быть в равных условиях, любовь моя, — и стал стягивать с ее бедер джинсы.
— Это справедливо, — ответила она с хорошо знакомой ему лукавой улыбкой, всегда заставлявшей его сердце таять; затем резким движением обнаженной ноги скинула джинсы на пол.
Без промедления Рей сбросил с себя остатки одежды.
— Я хочу видеть тебя полностью обнаженной, — прошептал он и, приподняв, освободил Кэтти от клочка бледно-зеленых кружев, прикрывавших бедра. В следующий момент его рука застыла на гладкой коже живота, сохранившей крошечные складки со времени беременности — горькая память об их умершем ребенке.
Но сейчас он не мог думать о Джейке. Сейчас для него существовала только Кэтти, только она одна.
Почти грубо он развел в стороны ее ноги, с радостью обнаружив, что ее промежность стала влажной и горячей, — она с нетерпением ждала его.
— Кэтти, — хрипло пробормотал он. — Дорогая Кэтти…
Она обвила руками его талию, заставив всей тяжестью лечь на себя, и он почувствовал жар ее тела от плеч до колен. Подчиняясь инстинкту, противостоять которому уже был не в силах, Рей вошел в нее; она с готовностью приняла его, и на мгновение они замерли, упиваясь невыразимым наслаждением.
— Я вернулся домой, — прошептал он. — Туда, куда так давно стремился. Большего мне не надо…
Тело его разрывалось от страсти. Он попытался умерить пыл, освободив ее от своей плоти, чем вызвал протестующий возглас. Рей перевернулся на спину, увлекая за собой Кэтти, оказавшуюся теперь сверху. Темная тень пролегла между ее грудями, волосы Кэтти касались его лица. С нескрываемой нежностью она обняла и стала ласкать его, отчего наслаждение даже исказило его черты. Затем, приподняв бедра, Кэтти начала раскачиваться над ним.
Именно таким образом они всегда предпочитали заниматься любовью. Словно не было долгих месяцев разлуки: пальцы Рея безошибочно отыскали место, где она ждала его прикосновений; до него доносились похожие на рыдания стоны Кэтти. Взгляд Рея скользил по ее лицу, с неописуемым наслаждением он ощущал, как она опускается все ниже и ниже, совершая движения любви. Ее тело изогнулось, руки уперлись ему в бедра, и он вошел в нее, двигаясь в едином с ней ритме.
Огонь, темнота, и снова огонь слились в водоворот, засасывающий его все глубже и глубже… Он почувствовал, как она вздрогнула, затем дрожь усилилась, наполняя ее тело конвульсиями, и вслед за этим наконец настала его очередь испытать наивысшее наслаждение… С губ Кэтти сорвался стон, и она рухнула на него, их тела застыли, превратившись в единое целое.
— Я люблю тебя, Кэтти, — задыхаясь, произнес Рей. — О, как я люблю тебя!
— Я тоже люблю тебя.
— Я чувствую, как бьется твое сердце, — восхищенно произнес он, гладя ее нежную кожу.
— А я твое.
— Давай укроемся — я не хочу, чтобы ты простудилась.
— Мне не хочется шевелиться. Мне так хорошо.
Кэтти лежала, прижавшись лицом к его груди. Он погладил ее по волосам и рассмеялся:
— Я совершенно забыл о больной руке.
— Этого и следовало ожидать.
Тая от счастья, Рей с закрытыми глазами теребил пальцами пряди ее волос.
— В следующий раз я проявлю большую изобретательность, — сказал он. — Мне бы не хотелось,
