Рикки приблизился. Незнакомец поманил его ближе и приказал вытянуть руку. Мальчик сделал так, как его просили, и человек шлепнул ладонью о ладонь Рикки, ненадолго задержав движение, как будто исполнял фокус. Когда волшебник убрал свою руку, на ладони у Ричарда лежала пластинка жевательной резинки в серебристо-зеленой обертке и сигарета.
– Никому не говори, – сказал человек с ласковым смешком. – Это будет наш секрет.
– Ладно.
– Возвращайся завтра, и я вытяну коробок спичек из твоего уха.
– Мне запрещают играть со спичками.
– Не волнуйся, малыш. Я никому не скажу.
– Заметано, – сказал Рикки и убежал от незнакомца.
Назавтра он вернулся и получил коробок со спичками, а также огромный желтый леденец. Он сунул конфету в рот и только к вечеру добрался до пряной красной начинки. На другой день волшебник подарил ему шоколадку и таинственное стекло, под которым исчезала двадцатипятицентовая монета. Он проделал этот фокус дважды, прежде чем объяснил, в чем дело. На третий день он подарил Рикки шоколадку «Три мушкетера» и свисток.
На этот раз волшебник был не один. Вместе с ним на лавочке сидели его друзья – огромный парень с сильно выпяченным подбородком, маленький чернокожий толстячок и симпатичный юноша в джинсах.
– Эй, малыш, а у тебя есть друзья? – спросил волшебник.
– Нет.
И это было грустной правдой. Рикки не был ни спортсменом, ни музыкантом, ни зачинщиком, поэтому у него не было друзей.
– Но у меня есть сестра.
– Правда? Сколько ей лет?
– Шесть.
Волшебник криво ухмыльнулся:
– Приведи ее завтра, и я ей тоже что-нибудь подарю.
На следующий день Рикки привел Шанталь. Он все тщательно продумал. Идея показалась ему блестящей – ведь Шанталь согласилась отдать ему половину конфеты, которую получит от добряка.
Рикки был уверен, что ничего страшного не произойдет. Он обладал обостренным инстинктом самосохранения – это была его особенность. Например, он чувствовал повышенный интерес к нему седовласого мужчины в библиотеке или агрессивный настрой собаки, трусящей на хозяйском поводке. Он интуитивно ощущал опасность, но не уловил ее со стороны волшебника.
– Привет, малыш, – сказал волшебник, вставая с лавочки и глядя не на Рикки, а на маленькую девочку рядом с ним. – Кто это?
– Моя сестра, – ответил Рикки. – Шанталь.
– Какое красивое имя! – Волшебник погладил ее по голове. – Шанталь. Привет, Шанталь. Меня зовут Тедди, я очень рад с тобой познакомиться. Чем занимаешься, Шанталь?
– Я танцую, – сказала она.
– Не сомневаюсь.
– Меня показывали по телевизору.
– Это здорово.
– Ты человек, который дает конфеты? – спросила Шанталь.
– Он самый, – ухмыльнулся Тедди. – Какие тебе нравятся больше всего, Шанталь? Шоколадки? С орехами? Суфле?
– Нуга, – сказала она.
– Нуга? Я даже не знаю, что такое нуга. – Тедди рассмеялся.
– Я тоже, – сказала Шанталь, – но в рекламе говорят, что она вкусная.
– Значит, в следующий раз будет нуга. Ты ведь придешь в следующий раз, правда?
Девочка пожала плечами.
– Протяни руку, – попросил Тедди.
Шанталь выполнила просьбу. Тедди ладонями прикрыл ее ладошку, долго подержал так, а когда отпустил, в ладошке остался шоколадный батончик и доллар. Глаза Шанталь засветились восторгом.
– Вот так, малыш, – сказал Тедди, бросая Рикки такой же батончик.
Деньги Ричарду не достались.
По дороге домой он напомнил сестре:
– Мне причитается половина.
– Я согласилась поделиться только конфетой, – возразила хитрая Шанталь.
– Это нечестно.
– Ты тоже получил шоколадку. А доллар… – На хорошеньком личике Шанталь появилась самодовольная улыбка. – Сам заработай.
Это было так похоже на Шанталь.
Она была эгоистичным ребенком, обожавшим только красные туфельки. Милая Шанталь. Обворожительная Шанталь. Всеобщая любимица, танцующая куколка Шанталь. Она была звездой семьи. Она покоряла любого элегантным шажком и очаровательной улыбкой. В присутствии взрослых она была идеальным ребенком, вежливым, послушным, готовым угодить. «Да, мамочка». «Нет, мамочка». «Пожалуйста, мамочка». «Ты так добра, мамочка». Но, оставаясь наедине с братом, Шанталь превращалась в самую подлую ведьму на Земле. Она крала у него игрушки и не делилась тем, что ей дарили. Он завидовал успеху сестры, ее умению так обходиться со взрослыми, что на его долю не выпадало ничего, кроме раздражения. «Успокойся, Ричард, и сиди тихо, Шанталь танцует. Продолжай, Шанталь, дорогая. Попробуй еще раз».
А теперь на ее очарование купился волшебник. Это было уже слишком. Досада заглушила внутренний радар Рикки. Он не почувствовал опасности в том, что волшебник снова и снова повторял имя сестры, в том, что назвал ей себя, хотя не открывался перед ним, в том, что долго-долго держал ее руку в своих ладонях. И в том, что дал ей доллар. Рикки должен был почувствовать опасность, но не почувствовал ничего. А может быть, почувствовал приближение беды, но не захотел ее предотвратить.
– Почему-то, – сказал Ричард, вытирая глаза рукой, – мне расхотелось ходить к волшебнику. Но Шанталь настаивала, и я отводил ее. А однажды он позвал ее в подвал, чтобы показать что-то. Когда Шанталь вернулась, она сияла, словно получила самый дорогой подарок в мире. Я спросил: «Что он тебе дал?» – но она не ответила. Она никогда, никогда, никогда не хотела делиться подарками.
– Что он ей дал? – спросил я.
– Зажигалку. Тяжелую, золотую. Она спрятала ее в ящике с игрушками, но я нашел. После этого у меня совсем пропало желание ходить к волшебнику.
– Но Шанталь продолжала бывать у него?
– Да. Она показывала конфеты, которые он ей дарил, и смеялась надо мной, потому что я к нему больше не ходил.
– Что случилось с Шанталь?
– Не знаю. Но как только она пропала, я понял, что виноват волшебник, этот Тедди.
– Вы кому-нибудь сказали об этом?
– Не сразу. Как я мог? Ведь это я отвел ее к волшебнику. Я был в ответе. Мама с папой убили бы меня, выбросили на улицу.
– Тебе было девять лет, – сказала Моника. – Ты не понимал, что делал.
– Нет, я все понимал. Когда Шанталь исчезла, родители изменились ко мне. Они больше не кричали: «Успокойся, Ричард. Сиди тихо, потому что Шанталь танцует». Они говорили: «О, наш милый Ричард, оставайся дома, Ричард, береги себя». Меня обнимали, целовали и баловали. Меня больше не выпускали на улицу, что меня вполне устраивало, потому что я боялся Тедди. Нет, я не хотел, чтобы Шанталь вернулась.
– Неужели ты так ее ненавидел? – спросила Моника.
