войти в посольство с главного входа, как обычный посетитель.
В посольстве он подошел к служащей консульского отдела и, протянув ей израильский паспорт, сказал, что хотел бы получить визу на въезд в СССР.
– Но вы же понимаете, что это невозможно, – ответила женщина, с явным трудом подбирая английские слова. – Между нашими странами нет дипломатических отношений…
– Думаю, вы ошибаетесь, – ответил Левинзон. – Позовите вашего начальника, чтобы я мог с ним поговорить…
Спустя несколько минут к Левинзону вышел высокий, элегантный мужчина. Как потом выяснилось, это был советский консул в Бангкоке.
– Чем могу служить? – спросил он на безупречном английском.
– Я – полковник израильской армии, – сказал Левинзон. – Думаю, я располагаю информацией, которая может очень заинтересовать определенные круги в Москве и помочь Советскому Союзу.
– Вы хотите передать эту информацию безвозмездно или получить за нее вознаграждение? – спросил консул.– Разумеется, я хочу получить за нее деньги! – с раздражением ответил Левинзон. – 100 000 долларов и ни одним центом меньше!
– Хорошо, – сказал консул. – Вот вам ручка и бумага, напишите свою подробную биографию и в чем заключаются ваши предложения. Обещаю вам, что они будут рассмотрены.
Когда спустя час Шимон Левинзон вышел из здания советского посольства, он оглянулся и увидел, что консул стоит у массивных дверей и смотрит ему вслед.
О чем думал в тот момент этот советский дипломат? Что он испытывал по отношению к этому еврею, готовому за деньги продать военные секреты своей страны? И что он думал о его народе?..
Во всяком случае, как свидетельствуют последующие события, особого уважения к высокопоставленному израильскому агенту в КГБ точно не испытывали. И, думается, правильно делали.
Спустя неделю в доме Левинзона раздался звонок. На проводе был мужчина, говоривший на английском с неимоверным русским акцентом. Он предложил Левинзону встретиться в одном из кафе города и в ходе встречи сообщил, что 12 мая 1983 года Левинзон должен вылететь на самолете «Аэрофлота» из Бангкока в Москву, а там его уже встретят.
– Вы принесли мне билеты на этот рейс? – поинтересовался Левинзон.
– Нет, – ответил русский. – Билеты вы купите за свои деньги, а в Москве предъявите их начальству, и вам возместят расходы. Так у нас принято…
– Странные у вас порядочки, – недовольно пробурчал израильтянин, но настаивать на своем не стал.
В аэропорту Шереметьево Левинзона действительно встретили два дюжих молодца. Без лишних слов проводили к машине и повезли в гостиницу «Россия», в специально оборудованный номер для «гостей» КГБ. Здесь Левинзон познакомился с «Георгием» – офицером КГБ, которому предстояло стать его непосредственным боссом. Внешне «Георгий» был ровесником Левинзона, а его манеры, привычки и прекрасный английский свидетельствовали, что этот человек не одно десятилетие прожил на Западе.
«Георгий» начал с того, что попросил Левинзона описать всю структуру израильской разведки и контрразведки и назвать имена высокопоставленных офицеров этих спецслужб – от руководителей до начальников отделов. Так как Левинзон какое-то время работал в ШАБАКе, а в качестве военного советника в Эритрее был связан с «Моссадом», то ему не составило особого труда это сделать.
Тогда «Георгий» дал ему другое задание – изложить на бумаге все, что ему известно о связах между израильской и американской армиями и как эти связи осуществляются.
– Простите, – сказал Левинзон, – я готов все это сделать, но меня интересует, когда именно я получу свои деньги? Напомню, что я просил за предоставленные мной сведения 100 000 долларов!
– Вы просили, но мы с вами ни о чем не договаривались. Сумма вашего вознаграждения будет зависеть от ценности предоставленной вами информации, – отрезал «гэбист».
Ровно двое суток провел Шимон Левинзон в номере гостиницы «Россия», исписывая один лист за другим.
«Большей частью я общался с «Георгием»» именно письменно. Никаких личных вопросов, никаких личностных взаимоотношений между нами так и не возникло, – вспоминал впоследствии Шимон Левинзон на допросе в ШАБАКе. – Он напоминал мне манекена. И к делу он тоже подходил очень формально. Но больше всего меня поразило то, что значительная часть вопросов, на которые я должен был написать ответы, касалась не военного потенциала Израиля, а политических структур, состояния экономики, положения новых репатриантов. Спустя два дня они заставили меня подписать обязательство работать на КГБ, после чего повезли в аэропорт…»
В аэропорту сопровождавший Левинзона сотрудник КГБ протянул ему конверт.
– Это – возмещение ваших расходов на поездку, – сказал он.– А как же те деньги, о которых мы договаривались? – спросил Левинзон.– Меня просили передать, что вам действительно причитается определенная сумма, но заплатят ее потом, когда снова выйдут с вами на связь, – последовал ответ.
Таким образом, надежда Левинзона на то, что он совершит разовое предательство, получит за него деньги и затем забудет о своем поступке как о дурном сне, явно не оправдывалась: он все глубже и глубже увязал в затеянной им самим игре, уже явно не контролируя ее ход.
Спустя месяц Левинзон получил из Москвы приказ немедленно вылететь в Вену, где состоялась его встреча с «Георгием». Москвич сухо поинтересовался его планами и удовлетворенно кивнул, узнав, что Левинзон решил оставить Бангкок и собирается вернуться в Израиль.
«Постарайтесь устроиться там в какую-нибудь влиятельную политическую структуру!» – посоветовал «Георгий».
Они договорились о том, каким образом Левинзон будет передавать свои отчеты. Для этого он должен был открыть в Вене почтовый ящик на свое имя и сообщить его номер КГБ. Получил Левинзон и портативный фотоаппарат для съемки документов. Прощаясь, «Георгий» протянул Левинзону конверт с деньгами.
– Здесь 2 000 долларов, – сказал он.
– И это все?! – спросил потрясенный Левинзон.
– Пока все. Дальше будете получать по мере сотрудничества, – сказал Георгий.
Остается добавить, что всего за шесть лет работы в качестве советского шпиона Шимон Левинзон получил чуть больше 30 000 долларов, и в самой этой цифре лично мне почему-то видится сардоническая улыбка какого-то антисемита из Первого управления КГБ.
А между тем в 1984 году – в том самом году, когда Шимон Левинзон вернулся из Бангкока домой, – Израиль переживал очередной политический кризис.
Прошедшие в июне выборы завершились вничью, и в результате усилиями хитроумного Ариэля Шарона было создано правительство национального единства. Согласно коалиционному соглашению, премьер- министром страны на два года стал Шимон Перес, назначивший гендиректором своей канцелярии своего старого приятеля Авраама Тамира. Но Авраам Тамир был старым приятелем и Шимона Левинзона, и именно к Тамиру Левинзон обратился с просьбой помочь ему найти достойную работу.
Недолго думая, Тамир предложил Левинзону стать начальником службы охраны канцелярии премьер- министра. Таким образом, в компетенцию Шимона Левинзона входило как обеспечение личной безопасности премьер-министра, так и соблюдение мер по охране важных государственных секретов. Разумеется, Левинзон сообщил о своем новом назначении в Москву и вскоре уже пересылал туда копии, сделанные с документов, лежавших в сейфе, ключ от которого был только у премьер-министра Шимона Переса и у его тезки Левинзона. Благодаря этому в СССР стало известно о ведущихся Шимоном Пересом в глубокой тайне переговоров с арабским миром, о деталях израильской ядерной программы и многих других секретах еврейского государства.
Но, как уже было сказано выше, за всю эту поистине бесценную информацию русские платили гроши, и Левинзон все больше и больше в них разочаровывался. В 1987 году он решил прервать все контакты с КГБ и в какой-то момент уверился, что в Москве о нем забыли.
Но спустя два года Левинзон понял, что ошибся: в 1989 году с ним снова вышли на связь и потребовали, чтобы он срочно выбрался в Москву. Здесь его ждал новый босс (по всей видимости, «Георгий» вышел на пенсию). Разговор с ним у Левинзона получился неприятный.
