Я хмыкнула. Ох, сдается мне, ни к чему хорошему такая политика не приведет. Все закончится введением очередного препятствия для иногородних – прописки, регистрации, несмываемой метки на лбу. Воры и прохиндеи вроде Тимура легко обойдут эту преграду, а честная трудяга Оксана, от которой столице одна польза, опять останется в дураках.
– И вообще, кто сказал, что в Москве жизнь лучше? – кипятилась Лена. – Это иллюзия! Да, здесь крутятся бешеные бабки, но кому они достаются? Паре-тройке олигархов! А мы, обычные москвичи, копаемся в такой же навозной яме, что и провинциалы. Какой смысл ехать?
И тут Лена ошибается. Да, жить в столице тяжело, но в регионах – еще хуже! Помните, в Москве из-за энергетического кризиса на сутки отключили электричество?[3] На сутки! Впервые за сто лет. На улице было двадцать пять градусов тепла. Какой сразу поднялся вой! Все правительство встало на уши! Немедленно завели уголовное дело! Телевизор по всем каналам верещал о «наступившем конце света»!
А все Приморье уже второй десяток лет живет без отопления и горячей воды, население греется теплушками, как во время войны, – и хотя бы одного депутата это волнует? А знаете ли вы, что на Крайнем Севере, в тридцатиградусные морозы, веерное отключение электричества – в порядке вещей? Как люди там выживают – уму не постижимо! Хоть раз об этом передали по телевизору?
Поэтому и стремятся все в Москву. Потому что здесь – лучше. Вернее, не так дерьмово, как на остальной территории нашей необъятной Родины.
И тут у меня словно открылись глаза! Я вдруг ясно осознала, что передом мной – не Лена Пономарева! Эта женщина абсолютно точно не приезжала из провинции в Москву, не жила в общежитии, не скиталась по съемным углам. Потому что человек, который сам прошел все круги ада, уготовленные в столице приезжим, никогда не заикнется ни про какие квоты.
И еще одно обстоятельство. Насколько я помню, Вера рассказывала, что в кооперативе «Чистый дом» работали самые симпатичные студентки на курсе. А дама, которая сидит сейчас передо мной, из-за квадратной челюсти и внушительного носа весьма смахивает на лошадь Пржевальского.
Господи, незнакомка орудует в квартире Веры, как у себя дома, открывает дверь ее ключами, лезет в продукты на кухне! Вдруг это воровка? А может, вообще убийца? У меня похолодела спина.
Надо действовать, и немедленно!
– Ой! – я схватилась за левую грудь. – Что-то сердце прихватило! Наверное, от всей этой беготни. Лена, пожалуйста, принесите корвалол!
– Я мигом, аптечка в ванной, – сказала она и выбежала из кухни.
Я тотчас кинулась к черной дамской сумочке, лежащей на стуле. Я не ошиблась, сумка принадлежала лже-Лене. В боковом кармашке я обнаружила ее паспорт. «Елена Валерьевна Толмач», – прочитала я. Все- таки Елена! «Родилась в Москве»! Ага, интуиция меня не подвела! Я судорожно листала страницы. Вот, «зарегистрирована по адресу: г. Москва, ул. Газгольдерная, д. 1, кв. 11».
Я заметила ее боковым зрением, но было уже поздно. Что-то тяжелое опустилось мне на голову, и я потеряла сознание.
Глава 32
Очнулась я от кошачьего мурлыканья в самое ухо. Обычно таким деликатным образом меня будит по утрам Пайса.
– Брысь! – пробормотала я и повернулась на другой бок.
Что-то не так. Почему диван такой жесткий? И холодный? Боже, до чего раскалывается голова!
Я разлепила один глаз и увидела, что лежу на полу, а вокруг меня столпились кошки. Я сразу вспомнила, где нахожусь.
С трудом приподнявшись, я села и огляделась. Елены нет, это хорошо. Я пощупала голову и обнаружила на затылке огромную шишку. Надо полагать, я еще легко отделалась. Интересно, чем это она меня ударила? И сколько времени я тут пролежала без сознания?
Голова кружилась, ужасно хотелось пить. Кряхтя, я доковыляла до раковины и припала к крану.
Какая вкусная холодная вода! Я пила огромными глотками, как бегемот, и не могла напиться. Мелькнула мысль, что сырая вода – это верная дорога к дизентерии. Но бывают моменты, когда тебе плевать на микробов.
Кто эта Елена Толмач? Понятия не имею. Ясно одно: она имеет непосредственное отношение к преступлениям. Судя по тому, как решительно дамочка со мной расправилась, для нее это не впервой. Хватит рисковать своей жизнью, пора звонить капитану Супроткину. Пусть милиция займется наконец делом!
Я позвонила на Петровку.
– Слушаю, – ответил незнакомый мужской голос.
– Капитана Супроткина позовите, пожалуйста.
– Его нет.
– А когда он будет?
– Не знаю.
– Обязательно передайте ему, что звонила Люся Лютикова, насчет дела Веры Субботиной. И вот еще что, запишите – «Толмач Елена Валерьевна, улица Газгольдерная, дом 1, квартира 11». Думаю, это убийца!
– Это все? – сухо поинтересовался голос и, не дождавшись ответа, отключился.
А я-то надеялась, что лучшие силы ГУВД немедленно будут подняты по тревоге, чтобы схватить преступницу. Значит, придется действовать самостоятельно. Ну что ж, мне не привыкать.
Итак, улица Газгольдерная. Странное название. Но кажется, я знаю, где она находится. Однажды я писала статью про водителей автопогрузчиков и ездила в специализированную школу, где обучают этой специальности. Помнится, там была промышленная зона, вокруг заводы и мастерские, и одна из улиц называлась Газгольдерная. На зданиях серый налет пыли, унылое место, идеальное для убийцы. Но, сдается мне, жилых домов там не было.
Память меня не подвела. Через час я стояла на кривой улочке, обнесенной заборами. А вот и дом номер один. Двухэтажный деревянный барак, дверь в подъезд отсутствует, из окон свешивается белье. На лавочке сидит субъект, для которого трезвость отнюдь не является нормой жизни.
– Скажите, гражданин, здесь люди живут? – обратилась я к нему.
– Люди живут везде, – философски заметил забулдыга, глотнул водку прямо из бутылки и хлебосольно протянул мне: – Хочешь?
– Спасибо, как-нибудь в следующий раз.
Я вошла в подъезд, в нос сразу ударила смесь запахов щей, хлорки и использованных детских подгузников. Женщина в теплом байковом халате прошла мимо с кастрюлей в руках.
– Одиннадцатая? – переспросила она. – Это на втором этаже, последняя по коридору.
Дверь в одиннадцатую квартиру оказалась железной. Это было довольно нелепо, если учесть, что стены, в которую она установлена, тонкие, едва ли не фанерные. Звонка не было, я несколько раз дернула за ручку, а затем постучала монетой по замку. Безрезультатно.
Зато открылась соседняя дверь, из нее вышла девушка в голубой «аляске».
– Вы случайно не в курсе, где Елена Толмач? – спросила я.
– А она в баню пошла! – мгновенно ответила девушка.
В баню?! Ничего себе! Значит, тюкнула меня по башке и спокойненько отправилась попариться? Так сказать, смыть усталость? А вдруг это не просто помывочное мероприятие? Что, если Толмач встречается в бане со своими сообщниками?
– Давно она ушла? Где находится баня? Проводить сможете? – Я вытащила свое липовое удостоверение и рявкнула: – Я из милиции!
– Ой, да я же пошутила! – испугалась девушка. – Я просто так сказала! Я понятия не имею, где она.
Я вцепилась в ее руку мертвой хваткой.
– Нет уж, голубушка, сказала «а», говори и «б». А за дачу ложных показаний знаешь, что бывает?
– Бабуля! – закричала девушка дурниной.
На зов из двери вышла бабка, на вид ей было лет восемьдесят, не меньше.
– Это она меня научила про баню говорить! – заверещала девушка и напустилась на бабку: – Ты
