Обойдёте станцию Боровую, – сказал он Никитину, – а там и дорога на Славянск. Давайте вашу карту.
Никитин развернул планшетку.
– Вот здесь танки разгружаются. Привезли два эшелона с юга. Но куда их направляют, мои люди не знают. Рации у них нет, связных всё время посылать невозможно. Вот в этой точке найдёте партизан. Учтите: их должно быть двадцать человек. Больше я ни одного человека к ним не посылал и не пошлю. Число людей обязательно проверьте. За старшего там человек по имени Матвей. Так и зовите его. Если окажется у них какой новый человек, пусть Матвей с двумя или даже тремя партизанами сразу отправит этого новенького ко мне.
Партизаны боялись, что к ним могут заслать шпиона.
Разведчики слезли с машины, к которой была прицеплена пушка. Партизаны в немецкой форме забрались на неё, помахали руками. Машина свернула к железной дороге. Обходя лес, скрылась за кустами.
– Должно, лихие ребята, – сказал Василий Якин Никитину.
Тот ничего не ответил.
Дальше двигались так. Никитин и отделение Якина шли первыми. За ними полз бронетранспортёр с отделением Куличенко. Отделение Зобнина прикрывало группу.
С рассветом разгулялся ветер. Позёмку носило во все стороны. Потом посыпала крупа, и началась метель. Местами под снегом была грязь. Ноги Якина несколько раз проваливались в грязь, валенки его разбухли, ноги замёрзли.
– Собачья местность, – ругался он.
Весь день они шли. И к вечеру Якин решил переобуться в сапоги, которые лежали в вещевом мешке. Но Никитин сказал, что сейчас будет хуторок, где они остановятся.
Уже стемнело, когда спустились в лощинку и увидели три домика. Все окна их были темны. Но видно было, что к одному из домиков приезжали на санях. Здесь до войны была семенная станция и жил агроном. Теперь жила здесь жена агронома с двумя детишками и со старой матерью.
Никитин выглядел в крайнем окне створку, заделанную фанеркой. Как было условлено, постучал по фанерке. Вышла женщина. За домиком стоял кирпичный сарай. В нём прежде была сушильня, где просушивали семенные зёрна. А печь находилась под полом сарая. Женщина провела разведчиков в подпол. Большая печь там была уже жарко протоплена. Разведчики переобулись.
Женщина сказала, что вчера ночью на славянской дороге за лесом шли какие-то машины.
– Часа два гудело там, – говорила она. – Полицаи и солдаты вчера днём побывали здесь. Велели из хутора никуда не ходить.
– А сейчас могут нагрянуть? – спрашивал Никитин.
– Нет. Через речку теперь к нам не попасть из города. Они уехали и за собой мост взорвали. Значит, не приедут. А по льду ехать – нужно большой круг делать: здесь на реке всюду полыньи, заваленные снегом.
Больше женщина ничего не рассказывала, а Никитин ни о чём не спрашивал. Разведчики обогрелись, высушили портянки и в полночь ушли.
Опять кружилась метель. В этом месте дорога на Славянск проходила метрах в двухстах от леса. Бронемашину с отделением Куличенко оставили в лесу. Отделение Зобнина залегло пока на опушке. Никитин с отделением Якина пошёл вдоль дороги. Она тянулась по высокой насыпи. Метель не унималась. Разведчиков от дороги не могли видеть, потому что все они были в белых халатах. А Никитин, когда приседал, сквозь снег мог видеть, кто покажется на дороге. И вскоре показался конный обоз, тянувшийся в сторону фронта. Ездовые громко переговаривались.
Никитин понимал, что обозные ничего толкового сообщить не смогут, потому что сами ничего не знают. Обоз пропустили. Потом слышат: впереди будто бы молотками бьют по железу. И вскоре заметили: на дороге то и дело вспыхивают фары машины. Подобрались с подветренной стороны. Метель так густо мела, что с трудом разглядели вражескую самоходку. У неё слетела гусеница, танкисты чинили её.
Самоходки ходили следом за боевыми танками, прикрывая их огнём своих пушек. Значит, здесь танки прошли куда-то.
– Пашка, – шепнул на ухо Никитину беспокойный Якин, – надо взять «языка». Всё вызнаем от него. Четвёртый в машине сидит. Этих пристукнем, а того возьмём!
Соблазн был велик. Но Никитин знал, что немцы обязательно вернутся за машиной.
– А самоходку спустим с откоса, – продолжал Якин, – завалим снегом! Давай!
Мотор в машине работал. Но без одной гусеницы её быстро не увести с дороги. К тому же она могла застрять в снегу и на откосе. Враги вернутся, заметят её. Поднимется переполох, а Никитин помнил приказ: в бой не ввязываться. Рисковать было нельзя.
Никитин оставил возле самоходки Якина с тремя разведчиками и рацией.
– Проследи, куда она пойдёт, – приказал он Якину. – Танки должны быть где-то близко. Заметишь, сразу сообщи. Но смотри, Васька: никого не трогай, понял?
– Ладно, – сказал Якин. Он остался наблюдать за самоходкой. Никитин повёл отделение искать партизан. Они должны были ждать их где-то километрах в десяти от этого леса в овраге рядом с дорогой.
Якин и три разведчика наблюдали за самоходкой. Уже минут через десять танкисты закончили ремонт. Переговорили о чём-то, забрались в машину. Самоходка тронулась, остановилась. Опять дёрнулась и поползла. Разведчики пошли следом за ней прямо по дороге. Мотор работал неровно, чихал, и самоходка ползла медленно. У Якина вертелась в голове ребячья мысль: забраться на самоходку и ехать на ней. Но вслух не высказывал её.
От леса, где остались бронетранспортёр и отделение Куличенко, до фронта было километров десять.
