Крестовые походы глазами арабов

Княгиня не думала ни о чём, кроме этого плана. Она дождалась момента, когда её сын оказался один, без рабов и стольников, и приказала своим слугам убить его без жалости. Сама она не выказала при этом ни сострадания, ни печали. Она велела отнести тело в то помещение дворца, где любой мог его обнаружить. Все радовались гибели Исмаила. Люди благодарили Аллаха и расточали хвалы в адрес княгини.

Неужели Зоморрод убила своего сына, чтобы помешать передаче Дамаска Зенги? По этому поводу имеются сомнения, поскольку три года спустя княгиня вышла замуж за того же самого Зенги и умоляла его занять город. Не руководствовалась она и местью за Савинджа, который был сыном другой жены Бури. Можно ли в таком случае доверять объяснению Ибн аль-Асира: Зоморрод была любовницей главного советника Исмаила и решила осуществить свой план, узнав, что её сын намерен убить её любовника и, возможно, наказать её саму?

Как бы то ни было, но княгиня лишила своего будущего мужа лёгкой добычи. 30 января 1135 года, в день убийства Исмаила, Зенги уже находился на пути в Дамаск. Неделей позже, когда его армия переправилась через Евфрат, Зоморрод посадила на трон другого своего сына Махмуда, а население активно готовилось к обороне. Невзирая на смерть Исмаила, атабег направил в Дамаск представителей, чтобы обсудить условия капитуляции. Их, конечно, приняли учтиво, но последние события изменили ситуацию. Взбешённый Зенги не пожелал уходить восвояси. Он разбил лагерь на северо-востоке города и велел разведчикам выяснить, где и как ему следует нападать. Но скоро он понял, что защитники готовы биться до конца. Во главе их стоял старый соратник Тогтекина, Муануддин Унар, опытный и настойчивый турецкий военачальник, которого Зенги потом ещё не раз встречал на своём пути. После нескольких стычек, атабег решил искать компромисс. Чтобы спасти его достоинство, руководители города оказали ему знаки почтения и чисто номинально признали его сюзеренитет.

В середине марта атабег ушёл от Дамаска. Чтобы поднять моральное состояние своих войск, пострадавшее в результате этой бесполезной кампании, он сразу отправился на север и с поразительной скоростью овладел четырьмя франкскими крепостями и среди них — печально известной Мааррой. Несмотря на эти подвиги, его престиж был подорван. Лишь через два года он смог, благодаря блестящей операции, заставить всех забыть о своём провале у Дамаска. Как ни странно, но доставил ему тогда такую возможность, сам того не желая, ни кто иной как Муануддин Унар.

Глава седьмая Эмир среди варваров

В июне 1137 года Зенги прибыл с внушительной осадной техникой и разбил свой лагерь посреди виноградников, окружавших Хомс, главный город центральной Сирии, который традиционно оспаривали Алеппо и Дамаск. В тот момент город был под контролем Дамаска и управлял им ни кто иной, как старый Унар. Увидев катапульты и мангонелы, установленные противником, Муануддин Унар понял, что долго обороняться он не сможет. И тогда он сообщил франкам, что намерен капитулировать. Триполитанские рыцари, не имевшие никакого желания видеть Зенги обосновавшимся в двух днях пути от их города, отправились в путь. Хитрость Унара удалась вполне: опасаясь попадания в клещи, атабег поспешно заключил перемирие со своим старым врагом и вступил в борьбу с франками, решив подвергнуть осаде их самую мощную крепость в этом регионе, Баарин. Обеспокоенные рыцари из Триполи позвали на помощь короля Фулька, который явился со своей армией. И вот под стенами Баарина, в покрытой полями и террасами долине, состоялось первое серьёзное сражение между Зенги и франками, что может показаться удивительным, если учесть, что Зенги был правителем Алеппо уже более девяти лет.

Битва была короткой, но решительной. Через несколько часов западные пришельцы, изнурённые долгим переходом и уступавшие в численности, были разгромлены наголову. Лишь король и несколько человек из его свиты сумели спастись в крепости. Фульк едва успел послать гонца в Иерусалим с просьбой о подмоге, и после этого, как рассказывает Ибн аль-Асир, «Зенги перерезал все пути и столь затруднил сообщение, что осаждённые не знали более, что происходит в их стране».

Арабам подобная блокада была не страшна. Они уже на протяжении веков пользовались для связи между городами голубиной почтой. Во время военной кампании каждая армия возила с собой голубей, принадлежавших разным мусульманским городам и крепостям. Их приучали всегда возвращаться в родное гнездо. Поэтому было достаточно привязать послание к лапке голубя и выпустить его. Тот летел быстрее любого скакуна, чтобы известить о победе, поражении или о смерти князя, чтобы попросить помощи или побудить к сопротивлению осаждённый гарнизон. По мере того, как усиливалось участие арабов в борьбе с франками, регулярная голубиная почта устанавливалась между Дамаском, Каиром, Алеппо и другими городами, и государства даже платили жалование людям, занятым выращиванием и дрессировкой этих птиц.

Именно в период своего пребывания на Востоке франки освоили голубеводство, ставшее впоследствии очень модным в их странах. Но во время осады Баарина они ещё ничего об этом способе связи не знали, чем и воспользовался Зенги. Атабег сначала усилил атаки, а потом предложил осаждённым выгодные условия капитуляции: сдачу крепости и уплату 50 тысяч динаров. В обмен на это он согласился отпустить их с миром. Фульк и его люди сдались и затем пустились наутёк, счастливые, что отделались так дёшево. «Вскоре после ухода из Баарина они повстречали сильное подкрепление, шедшее им на помощь и пожалели, что сдались». По словам Ибн аль-Асира, «всё это смогло случиться только потому, что франки были совершенно отрезаны от внешнего мира».

Зенги был особенно доволен тем, что решил дело с Баарином в свою пользу, поскольку в это время он получил крайне тревожное известие: византийский император Иоанн Комнин, унаследовавший в 1118 году трон от своего отца Алексия, находится на пути в Северную Сирию с десятками тысяч воинов. Как только уехал Фульк, атабег вскочил на коня и помчался в Алеппо. Город был взбудоражен, поскольку в прошлом всегда был желанной целью Рума. В ожидании нападения население принялось за очистку крепостных рвов, в которые в мирное время бросали по дурному обыкновению всякий мусор. Но скоро прибыли послы басилевса и успокоили Зенги: их целью является вовсе на Алеппо, а Антиохия, франкский город, от права на который Рум никогда не отказывался. И в самом деле, атабег вскоре узнал не без удовлетворения, что Антиохия осаждена и обстреливается катапультами. Оставив христиан разбираться друг с другом, Зенги вернулся, чтобы продолжить осаду Хомса, где ему опять противостоял Унар.

Однако Рум и франки помирились гораздо скорее, чем ожидалось. Чтобы успокоить басилевса, чужеземцы обещали ему отдать Антиохию; Иоанн Комнин в свою очередь обязался передать им ряд мусульманских городов Сирии. Это стало причиной начала новой захватнической войны в марте 1138 года. Ближайшими помощниками басилевса в этой войне стали два франкских вожака: новый граф Эдессы Жослен II и рыцарь по имени Раймонд, который только что возглавил княжество Антиохию, женившись на Констанце, восьмилетней девочке, дочери Боэмонда II и Алисы.

В апреле союзники предприняли осаду Шайзара, выдвинув на огневую позицию 18 катапульт и мангонел. Старый эмир Султан Ибн Мункыз, ставший правителем города ещё до начала франкской агрессии, не имел, как казалось, возможности устоять против объединённых сил Рума и франков. Согласно Ибн аль- Асиру, союзники выбрали своей целью Шайзар, «ибо надеялись, что Зенги не станет яростно защищать город, который ему не принадлежал». Но они плохо знали его. Тюркский полководец лично организовал и возглавил оборону. Сражение у Шайзара дало ему возможность как никогда ранее проявить свои удивительные способности на поприще государственной деятельности.

За несколько недель он перевернул весь Восток. Сперва он направил послов в Антиохию, где им удалось убедить наследников Данишменда начать атаку на византийские земли. Потом он послал в Багдад агентов, которые учинили там смуту, подобную той, что организовал аль-Кашаб в 1111 году, и таким образом вынудил и султана Массуда отправить войска к Шайзару. Он писал всем эмирам Сирии и Джезиры и, подкрепляя слова угрозами, требовал, чтобы они собрали все свои силы для отражения нового нападения. Армия самого атабега, сильно уступавшая противнику по численности, отказалась от лобовых атак и приняла на вооружение тактику партизанской войны, в то время как Зенги осуществлял интенсивную